я просто текст

На очередном заседании Редакционного совета StraightForward Дэвид Хоффман, автор «Олигархов» и другого знаменательного нонфикшна про Россию, упомянул в качестве референса к одному из проектов «Августовские пушки» Барбары Такман как классический образец книги про начало большой войны — а я, к стыду своему, до тех пор не только не читал, но и даже про нее не слышал. Пришлось восполнять.

НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН, РАСПРОСТРАНЕН И (ИЛИ) НАПРАВЛЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ГОРБАЧЕВЫМ АЛЕКСАНДРОМ ВИТАЛЬЕВИЧЕМ ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА ГОРБАЧЕВА АЛЕКСАНДРА ВИТАЛЬЕВИЧА 18+

«Августовские пушки» — это классика в полном смысле слова: вышла в 1962-м году, тогда же получила Пулитцера, а посвящена событиям лета 1914 года: тому, что непосредственно предшествовало Первой мировой войне, и первой паре месяцев боев. Притом, например, хрестоматийное убийство эрцгерцога Фердинанда Такман упоминает, но не описывает: ее интересует не повод, а причина — и она максимально подробно и глубоко рассказывает, как на этот триггер реагировали в Германии, Франции, Англии и России (странным образом Австро-Венгрия тут на глубокой периферии). Все это сделано, с одной стороны, скрупулезно по части источников, а с другой, очень литературно: Такман буквально помещает читателя в посольство Франции в Берлине, в президентский дворец в Париже, в лондонское Адмиралтейство и так далее. Это, кстати, к вопросу о «новой журналистике» Тома Вулфа: бренд громкий, но не вполне справедливый — Такман писала не то чтобы менее ярко еще до всяких заявлений, антологий и революций. При этом время выхода книги тут все-таки чувствуется — прежде всего в том смысле, что она написана вскоре после Второй мировой, и антинемецкий сантимент прямо очень сильный; много внимания уделено зверствам и военным преступлениям Германии в Бельгии, вообще война во многом выводится из характера немецкого империализма; как показал беглый просмотр «Википедии», авторку за это обоснованно критиковали.

Книжка делится на две части: первая — про дипломатию в преддверии войны, вторая — про боевые действия в ее первые несколько недель, когда цепочка ошибок, неоправданно амбициозных решений и просто глупостей привела к тому, что ни один из задуманных блицкригов не удался, и стороны завязли на много лет в окопной войне. Соответственно, на этой книге я окончательно понял, что читать про военные действия мне лично просто драматически неинтересно; думаю, Такман пишет об этом самым интересным образом из возможных, но все равно — там форсировали реку, тут развернули корпус, в общем, надо увлекаться таким. Зато первая часть и особенно — первая экспозиционная глава, где через рассказ о церемониальных похоронах английского короля Эдуарда VII вводятся все главные герои с их характерами и амбициями — прямо упоительная; в принципе, можно читать только ее и этим ограничиться.

Тут, наверное, стоит еще добавить, что это не посев и не реклама, все добровольно и по любви. Отчасти вдохновившись всем этим чтением, я наконец прочитал «Историю безумия» Фуко, удачно переизданную в Ad Marginem; первый раз подступался три года назад и сдался, сейчас осилил. Пересказывать ее тут, конечно, было бы нелепо, тем более что это еще более глобальная работа, чем ошеломившая меня в свое время «Надзирать и наказывать»: если там Фуко разбирался о том, как возникло современное представление о полномочиях государства, то тут — откуда взялось вообще наше понимание, что такое человек и что такое норма.

НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН, РАСПРОСТРАНЕН И (ИЛИ) НАПРАВЛЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ГОРБАЧЕВЫМ АЛЕКСАНДРОМ ВИТАЛЬЕВИЧЕМ ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА ГОРБАЧЕВА АЛЕКСАНДРА ВИТАЛЬЕВИЧА 18+

Процитирую два куска, которые мне показались очень жизненными. Вот буквально описание механики работы современных соцсетевых дискуссий с разоблачениями:

Для буржуазного сознания огласка становится одним из инструментов, с помощью которых оно осуществляет свое господство. Ведь абсолютное всевластие делает его не только судьей, но одновременно и карой. Теперь оно присваивает себе право на “всезнание”, а “знать” для него означает не только уведомить о провинности и осудить ее, но и сделать ее достоянием публики, высветить с ослепительной наглядностью в ее собственных глазах, чтобы она послужила наказанием для самой себя.  Когда же нравы образуют саму субстанцию государства, а общественное мнение — его прочнейшую связующую нить, скандал превращается в самую страшную форму отчуждения человека. Он делает его непоправимо чуждым самим основам общежития, а его наказание, утратив характер исправления частной ошибки, принимает всеобъемлющую форму

Ну и еще одно:

Пятым из узников, освобожденных Пинелем от оков, был бывший священник, изгнанный за свое безумие из лона церкви; одержимый манией величия, он воображал себя Христом; то был “верх человеческой спеси и бреда”. В Бисетре он очутился в 1782 г., и к моменту освобождения находился в оковах уже двенадцать лет. Надменные повадки и великое красноречие делают его любимым развлечением всего госпиталя; но он знает, что вновь переживает Страсти Христовы, и потому “терпеливо переносит сию нескончаемую пытку и постоянные насмешки, которым он подвергается из-за своей мании”. 

А это — буквально сюжет песни «Великомученик Голобородько Толик» ансамбля «Птицу емъ».

Давно хочу воспеть феномен (около)философских телеграм-каналов. Качество моей интеллектуальной жизни значительно улучшилось с тех пор, как я года полтора назад начал их читать, как и психологическое самочувствие: мне лично очень помогает знание, что рядом (если говорить о культурном пространстве) существуют люди, которые всерьез думают про Абсолют, ангелов, структура знания и прочие высокие вещи. Говорю это абсолютно без всякого сарказма.

НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН, РАСПРОСТРАНЕН И (ИЛИ) НАПРАВЛЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ГОРБАЧЕВЫМ АЛЕКСАНДРОМ ВИТАЛЬЕВИЧЕМ ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА ГОРБАЧЕВА АЛЕКСАНДРА ВИТАЛЬЕВИЧА 18+

Вот те, кого читаю я; добавляйте в комментариях своих фаворитов — конечно, каналов гораздо больше.

Структура наносит ответный удар — социолог Андрей Герасимов учится, кажется, в Беркли, много пишет о Бурдье, о природе социологического издания, а также о советском востоковедении, каковое изучает. Если что, список не иерархический, но именно с этого канала я начал втягиваться в чтение таких постов.

Absolute studies | Антон Сюткин — собственно, Антон Сюткин пишет про Абсолют, онтологию и прочие материи, включая сиюминутные. Можно прочитать вчерашний пост про Южинский кружок и решить, нужно ли вам все это или нет.

Левый консерватор — Сергей Коретко пишет о насущном с позиции, заявленной в заголовке. Со многими тезисами не хочется соглашаться, но думать о них точно хочется: вот, например, мощное суждение о том, что трампизм — это в сущности своей левое движение.

Замятин — мой любимый московский независимый политик пишет о том, как заниматься политикой, когда поле жесточайше зачищено силовым образом, а также исследует, как учреждалось современное российское государство и его ключевые институты в начале 1990-х; дико интересно.

Political Sins — к сожалению, не знаю имени господина (или госпожи) ведущего/ей, но это такой дайджест очень интересных политических исследований со всего света; вот, например, обзор книги про солидарность автократов.

Безутешная русская философия — канал Николая Герасимова, автор хорошей книжки про русских теоретиков и практиков анархизма, вышедшей в Individuum. Подписался на канал совсем недавно, впечатления еще составить не успел, но как минимум хорошее название.

Раз в несколько недель у журнала «Нью-Йоркер» случается по-настоящему удачный номер. На прошлой неделе был именно такой. Про отличный материал о том, как два мужика (один богатый, а другой рок-сектант) собрали самую большую в мире коллекцию гитар, под которую в музее Метрополитан теперь отдают целое крыло, уже написал Леша Мунипов — текст правда увлекательный, даже если вы не по рок-н-роллу; собственно, и авторы коллекции собирали именно инструменты, а не тех, кто на них играл, это классный материал про то, что вообще может становиться предметом музеефикации. Еще там есть длинный текст под названием «Предал ли Джефф Безос The Washington Post?», наверняка будет интересен людям, работающим в медиа (общий вывод таков — пока еще не совсем, но движется в этом направлении).

Ну а я хотел обратить внимание на вот этот материал про то, как в Америке поставили психоделический эксперимент на священниках.

НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН, РАСПРОСТРАНЕН И (ИЛИ) НАПРАВЛЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ГОРБАЧЕВЫМ АЛЕКСАНДРОМ ВИТАЛЬЕВИЧЕМ ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА ГОРБАЧЕВА АЛЕКСАНДРА ВИТАЛЬЕВИЧА 18+

Известно, что вообще в последние годы происходит ренессанс научного интереса к психоделикам и их эффектам — в частности, они уже активно используются в работе с ментальными расстройствами и с раковыми больными. А тут люди, которые всем этим изучением занимаются, решили выяснить, что будет, если психоделики примут люди духовного сана, люди, вся жизнь и профессиональная деятельность которых связана с переживанием отношений с Богом. Ученые разместили объявление, важным условием было, чтобы священники никогда до этого вещества не пробовали. Есть трогательная деталь: разумеется, было особенно сложно найти мусульман и индуистов, зато с раввинами возникла другая проблема — волонтеры выстроились в очередь, the challenge was finding ones who were “psychedelically naïve”.

И вот группа священников собралась и в тщательно контролируемых обстоятельствах отправилась в псилоцибиновый трип. Провели две сессии, на вторую вернулись не все. 79% испытуемых рассказали, что трипы обогатили их опыт молитвы, 96% сообщили, что трип оказался самым духовным (не знаю, как точнее перевести слово spiritual) в их жизни. Кто-то сравнил это с оргазмом, только не с мужским, а с женским. Кто-то сказал, что до эксперимента не имел прямого контакта с Богом, а теперь кажется, что имел. Многие отчитались, что Бог показался им женщиной; никто не увидел деда с окладистой бородой. Представитель Конгрегационалистской церкви отчитался, что во время трипа почувствовал себя сначала богом ацтеков, а потом Шивой.

Среди прочих в исследовании участвовал православный священник — его журналист называет отец Григорий, так как он попросил об анонимности. И понятно, почему: во время эксперимента Григорий почувствовал, что умирает, и принял это, потому что понял, что любовь побеждает смерть; более того, он почувствовал, что занимается любовью с любовью, в прямом физическом смысле, и ему было так хорошо, что в какой-то момент вместо того, чтобы прервать трип и сходить в туалет, он просто пописал в штаны. Случались, впрочем, и бэд-трипы — священница (? кажется, тут нет феминитива) из Епископальной церкви попала в некую страшную бездну, в абсолютное нигде-никогда, и на вторую сессию не пришла.

Отдельно рассказана история мусульманки Шугры Ахмед, которой было особенно сложно на все это решиться. Перед первой сессией она очень боялась, но испытала (именно испытала, а не увидела) Бога как абсолютную любовь, присутствующую прямо здесь, вокруг и внутри нее. Однако после сессий она почувствовала себя потерянной, как будто будничные духовные практики потеряли смысл и цель — хотя ее общение с Богом стало более прямым и двусторонним. И ей казалось, что исследователи, которые ее во все это вовлекли, недостаточно помогли ей осознать случившееся — она чувствовала себя объектом исследования, подопытной, а не соучастницей.

Солидарность и поддержка сотрудникам издательств Individuum, Popcorn Books и «Эксмо», которым шьют уголовку ни за что. Очевидно, менты выполняют некую разнарядку по ЛГБТ-экстремизму. Очень мерзко и грустно.

НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН, РАСПРОСТРАНЕН И (ИЛИ) НАПРАВЛЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ГОРБАЧЕВЫМ АЛЕКСАНДРОМ ВИТАЛЬЕВИЧЕМ ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА ГОРБАЧЕВА АЛЕКСАНДРА ВИТАЛЬЕВИЧА 18+

Я обычно в этом канале пишу про хорошие документальные проекты. Но вообще-то надо иногда писать и про плохие, хотя бы чтобы неповадно было. Вот мой товарищ и коллега Саша Морсин, преисполнившись благородной яростью, учиняет совершенно обоснованный разгром телепередаче команды Сергея Минаева про группу «Кино». Как говорил Александр Бубнов, всем двойка. (В канале есть еще небольшое продолжение, ну и вообще в очередной раз рекомендую подписаться).

НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН, РАСПРОСТРАНЕН И (ИЛИ) НАПРАВЛЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ГОРБАЧЕВЫМ АЛЕКСАНДРОМ ВИТАЛЬЕВИЧЕМ ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА ГОРБАЧЕВА АЛЕКСАНДРА ВИТАЛЬЕВИЧА 18+

То, что я должен сказать. Вчера стало известно, что организаторы ярмарки без объяснения причин отменили ранее анонсированное мероприятие с участием Олега Кашина. Я полагаю, что это происшествие стоит осознать и осудить как акт цензуры. Про это хорошо написал Глеб Морев, я согласен с его постом во всем, кроме следствия. Мой личный человеческий опыт показывает, что бойкот работает как личный моральный поступок, но не работает как политическая стратегия. Выборы, «Лукойл», «Рузское молоко» и так далее — со всем этим получилось не очень.

НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН, РАСПРОСТРАНЕН И (ИЛИ) НАПРАВЛЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ГОРБАЧЕВЫМ АЛЕКСАНДРОМ ВИТАЛЬЕВИЧЕМ ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА ГОРБАЧЕВА АЛЕКСАНДРА ВИТАЛЬЕВИЧА 18+

На мой взгляд, в таких обстоятельствах полезнее будет выступить против цензуры со сцены ярмарки; возможно, кто-то из авторов посчитает нужным это сделать (самого меня в Берлине не будет, но по причинам сугубо технического характера, не демонстративно). В конце концов, на недавней ярмарке non/fiction в Москве, где цензура свирепствует совсем уж открыто, проходила презентация нашей книжки про «Спартак», и тот же Сережа Бондаренко там рассказывал и про работу со мной-иноагентом, и про то, как эта история иллюстрирует необходимость сменяемости власти. Мне кажется, что хорошо, что эти слова были произнесены в московском Гостином дворе в декабре 2024 года (подробнее эта история обсуждалась в недавнем подкасте «Давай голосом»). Было бы странно отмолчаться в Берлине.

Противодействие вызывает действие, и по мере того как в России усиляется книжная цензура, за ее пределами появляется все больше свободных издательств. Одно из таких запустилось на этой неделе, оно называется Ricochet, и я горжусь тем, что среди первых книжек, которые они выпускают, — наша, сделанная в рамках StraightForward Foundation. Это «Потерянные в памяти»: критическая история общества «Мемориал» и борьбу за историческую память в перестроейчной и постсоветской России. Написал книгу Сережа Бондаренко, мой давний товарищ, с которым мы последние четыре года провели, практически (виртуально) не расставаясь — сначала делали вместе сериал про «Спартак», а потом книгу про него же и параллельно про «Мемориал».

НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН, РАСПРОСТРАНЕН И (ИЛИ) НАПРАВЛЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ГОРБАЧЕВЫМ АЛЕКСАНДРОМ ВИТАЛЬЕВИЧЕМ ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА ГОРБАЧЕВА АЛЕКСАНДРА ВИТАЛЬЕВИЧА 18+

Слово «критическая» тут следует читать не как «ругательная», а скорее как «задающая вопросы». Бондаренко — сам мемориалец со стажем (и в настоящем член правления одного из оставшихся «Мемориалов»), но из второго или даже третьего поколения. Он пришел работать в общество уже в 2000-х, в годы его максимальной маргинализации, уже после того, как «Мемориал» активно присутствовал в актуальной истории, участвовал в борьбе за демократию (или то, что ей называли на рубеже 80-х и 90-х), считал жертв октября 1993-го и фиксировал военные преступления в Чечне, зарубаясь с официальными лицами за правду, но еще до того, как уже современное российское государство объявило «Мемориал» своим врагом и таким образом вернуло его в новостные заголовки. Соответственно, позиция у Сережи — одновременно аналитика, наблюдателя, историка, который рассматривает прошлое «Мемориала» так же скрупулезно, как сам «Мемориал» исследует прошлое советское, и в то же время непосредственного соучастника, актора второй половины мемориальской истории.

Это уникальная позиция, и она дает Бондаренко возможность ставить сложные вопросы из сегодняшнего дня, не подвергая при этом сомнению опыт своих товарищей и учителей. История «Мемориала» — вообще трудный материал хотя бы потому, что состоит из историй многих «Мемориалов» сразу: архивного, правозащитного, кучи региональных, почти каждый из которых мог бы стать предметом отдельной книги (про Юрия Дмитриева плюс-минус все знают, про Алексея Бабия, героя одной из сережиных глав, уже не очень). Не пытаясь рассказать обо всем исчерпывающе, Сережа намечает скорее рэперные точки этой истории, ее фокусные события, и в каждом из них вскрывает, с одной стороны, внутренние механизмы, рассматривая их с максимально близкой дистанции, как совокупность усилий и решений отдельных людей, а с другой — неиспользованные потенциалы, развилки, которые не были реализованы. Тут есть удивительные подробности «Недели совести», фестиваля памяти о репрессиях, случившегося в ноябре 1988 года и собравшего десятки тысяч людей (к бумажному изданию прилагаются еще и объемные выдержки из ее книги отзывов, некоторые могут встретить там знакомые имена); объяснение, почему в начале 1990-х не случилось люстраций; истории жертв репрессий, которые боролись с «Мемориалом» (бывало и такое); рассказ, как была придумана акция «Возвращение имен» — и как она стала чем-то совсем другим; ну и так далее.

Это не агиография, хотя автор, безусловно, относится ко многим из своих героев — Арсений Рогинский, Ирина Щербакова, Елена Жемкова и многие другие на протяжении многих лет разговаривали с Сережй об истории «Мемориала» — с абсолютно заслуженным почтением. Это не отповедь, хотя автор готов называть то, что считает ошибками, этим словом и критиковать оппозицию за то, что у них самих тоже плоховато со сменяемостью власти.

«Поставив себя на службу российскому руководству, многие советские либеральные интеллектуалы, в том числе несколько лидеров ДР и некоторые из самых известных представителей интеллигенции, помогли убедить население, что Ельцин и его правительство являются истинным воплощением демократических идеалов, если не демократами на практике. Таким образом, они создали институциональные и символические условия — концентрацию власти и ассоциацию своих идеалов с авторитарной и коррумпированной политикой — для собственной политической маргинализации и исчерпания своего политического проекта».

НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН, РАСПРОСТРАНЕН И (ИЛИ) НАПРАВЛЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ ГОРБАЧЕВЫМ АЛЕКСАНДРОМ ВИТАЛЬЕВИЧЕМ ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА ГОРБАЧЕВА АЛЕКСАНДРА ВИТАЛЬЕВИЧА 18+

«Помимо маргинализации либеральной интеллигенции и активистов, концентрация власти в руках “просвещенного” реформатора имела более пагубные и долгосрочные последствия для зарождающейся российской демократии, существенно подорвав чувство политической эффективности граждан. Узаконив идею о необязательности демократических процедур, поскольку оппозиция представляет собой экзистенциальную угрозу реформам, советские либералы невольно дали понять населению, что ради его же блага оно должно быть лишено возможности отстаивать свои требования через такие спорные формы политического участия, как демонстрации, партийные организации и забастовки, которыми оно пользовалось в период поздней перестройки. В этом смысле покорность россиян демократической эрозии в последующие годы не следует связывать с якобы атавистической апатией, унаследованной от советских времен, — это предположение было явным образом опровергнуто во время перестройки. Напротив, эта покорность тесно связана с ощущением политической неэффективности, которое возникло в первые годы нового режима».

«Российские либералы, безоговорочно поддержавшие Ельцина в 1993 году, не были равнодушны к вопросу о нравственно- сти. Но, как и Макиавелли, они пришли к убеждению, что “мудрый учредитель республики, всей душой стремящийся не к собственному, но к общему благу, заботящийся не о своих наследниках, но об общей родине, должен всячески стараться завладеть единовластием. И никогда ни один благоразумный человек не упрекнет его, если ради упорядочения царства или создания республики он прибегнет к каким-нибудь чрезвычайным мерам. Ничего не поделаешь: обвинять его будет содеянное — оправдывать результат”. В отличие от Макиавелли, однако, эти либералы не предвидели, что режим, основанный на насилии, должен регулярно прибегать к нему для обеспечения покорности народа. Таким образом, авторитарный характер современной российской “демократии”вписан в условия и мотивы его рождения, а именно: концентрация власти в руках “просвещенной” элиты с целью защиты новой власти от разложения общества».