За последние 2 недели в западной прессе появилась новая рамка глобального конфликта: теперь глобальное противостояние США и КНР (и вооруженные конфликты их союзников) называется не Третья мировая война, а Вторая Холодная.
Одним из первых этот термин запустил британский историк-консерватор Нил Фергюсон в статье на Bloomberg. Я обратил внимание на эту статью не только из-за броского заголовка “Вторая Холодная война обостряется быстрее, чем Первая”, но и из-за возмутившего меня подзаголовка: «Чтобы понять, что на кону в войне против оси Китая, России и Ирана, просто почитайте «Властелина колец». Я, конечно, очень люблю историю Толкина, но не ожидал от уважаемого мною Bloomberg такого кликбейтного упрощения — за последние два года я очень сильно устал от пропагандистских упрощений.
Консерватор Фергюсон в статье хвалит республиканцев и Трампа, ругает демократов и Байдена, рисует очень сильный Китай и в очередной раз констатирует, что в основе то ли Третьей мировой, то ли Второй Холодной лежит борьба США и КНР за превосходство в сфере технологий: ИИ, квантовых компьютеров, ядерного оружия и ПВО.
Сама формулировка «не Третья мировая, а Вторая Холодная», по-моему, не значит вообще ничего, кроме того, что западные мыслители отчаянно пытаются деэскалировать ситуацию в целом. Пока не совсем ясно, делают ли они это чтобы притушить пожар снизу, или потому что пожар уже притушен сверху, на уровне глав враждующих блоков, и теперь надо об этом постоянно напоминать. Будучи украинцем, я знаю, что пожар войны горит вовсю. Однако и понимаю, что в глобальном контексте у этого пожара ужасающе большой потенциал для еще большего разгорания, так что я в принципе приветствую переведение этой глобальной войны из горячей в холодную — экономические войны мне гораздо ближе, чем кинетические.
Больше всего в статье Фергюсона меня заинтересовала цитата американского политика и мыслителя Збигнева Бжезинского из его легендарной книги «Большая шахматная доска: главенство Америки и ее геостратегические императивы», написанной в 1997 году: «Самый опасный сценарий — это формирование большой коалиции Китая, России и, возможно, Ирана. Такая “анти-гегемонная” коалиция будет объединяться не за счет общей идеологии, а за счет дополняющих друг друга обид (на гегемона, прим)». Именно это мы сейчас и наблюдаем: как бы старательно стороны этого мирового конфликта не прикрывались идеологиями, в основе всего лежит простое желание доминировать и задавить конкурента любой ценой.
По-моему, главная беда этой войны (наверное, всех войн) в том, что в ней вообще отсутствует добро. Точнее, добро, конечно, присутствует, но оно определяется сугубо через его отношение ко злу. Зло — это абсолютная реальность, а добро — это просто все, что не зло. Никто не борется «за добро», потому что добро неопределенно и непонятно, зато зло — осязаемо, сильно и неотступно, и борьба против него понятнее.
Блаженный Августин писал: «Как тишина есть отсутствие всякого шума, нагота — отсутствие одежды, болезнь — отсутствие здоровья, а темнота — света, так и зло есть отсутствие добра, а не нечто, существующее само по себе». Но на войне — Третьей мировой или Второй Холодной — все наоборот: добро есть отсутствие зла, а не нечто существующее само по себе. Никто на самом деле не воюет за добро, потому что это даже и непонятно, что значит. Зато все борются против зла, потому что оно вполне конкретно: это оппонирующая сторона, другой гегемон. В борьбе против зла можно идти на какие угодно преступления и нарушения правил, потому что если в конце будет победа, значит, все что сделано и все что в итоге получилось — постфактум и станет добром.
Одним из первых этот термин запустил британский историк-консерватор Нил Фергюсон в статье на Bloomberg. Я обратил внимание на эту статью не только из-за броского заголовка “Вторая Холодная война обостряется быстрее, чем Первая”, но и из-за возмутившего меня подзаголовка: «Чтобы понять, что на кону в войне против оси Китая, России и Ирана, просто почитайте «Властелина колец». Я, конечно, очень люблю историю Толкина, но не ожидал от уважаемого мною Bloomberg такого кликбейтного упрощения — за последние два года я очень сильно устал от пропагандистских упрощений.
Консерватор Фергюсон в статье хвалит республиканцев и Трампа, ругает демократов и Байдена, рисует очень сильный Китай и в очередной раз констатирует, что в основе то ли Третьей мировой, то ли Второй Холодной лежит борьба США и КНР за превосходство в сфере технологий: ИИ, квантовых компьютеров, ядерного оружия и ПВО.
Сама формулировка «не Третья мировая, а Вторая Холодная», по-моему, не значит вообще ничего, кроме того, что западные мыслители отчаянно пытаются деэскалировать ситуацию в целом. Пока не совсем ясно, делают ли они это чтобы притушить пожар снизу, или потому что пожар уже притушен сверху, на уровне глав враждующих блоков, и теперь надо об этом постоянно напоминать. Будучи украинцем, я знаю, что пожар войны горит вовсю. Однако и понимаю, что в глобальном контексте у этого пожара ужасающе большой потенциал для еще большего разгорания, так что я в принципе приветствую переведение этой глобальной войны из горячей в холодную — экономические войны мне гораздо ближе, чем кинетические.
Больше всего в статье Фергюсона меня заинтересовала цитата американского политика и мыслителя Збигнева Бжезинского из его легендарной книги «Большая шахматная доска: главенство Америки и ее геостратегические императивы», написанной в 1997 году: «Самый опасный сценарий — это формирование большой коалиции Китая, России и, возможно, Ирана. Такая “анти-гегемонная” коалиция будет объединяться не за счет общей идеологии, а за счет дополняющих друг друга обид (на гегемона, прим)». Именно это мы сейчас и наблюдаем: как бы старательно стороны этого мирового конфликта не прикрывались идеологиями, в основе всего лежит простое желание доминировать и задавить конкурента любой ценой.
По-моему, главная беда этой войны (наверное, всех войн) в том, что в ней вообще отсутствует добро. Точнее, добро, конечно, присутствует, но оно определяется сугубо через его отношение ко злу. Зло — это абсолютная реальность, а добро — это просто все, что не зло. Никто не борется «за добро», потому что добро неопределенно и непонятно, зато зло — осязаемо, сильно и неотступно, и борьба против него понятнее.
Блаженный Августин писал: «Как тишина есть отсутствие всякого шума, нагота — отсутствие одежды, болезнь — отсутствие здоровья, а темнота — света, так и зло есть отсутствие добра, а не нечто, существующее само по себе». Но на войне — Третьей мировой или Второй Холодной — все наоборот: добро есть отсутствие зла, а не нечто существующее само по себе. Никто на самом деле не воюет за добро, потому что это даже и непонятно, что значит. Зато все борются против зла, потому что оно вполне конкретно: это оппонирующая сторона, другой гегемон. В борьбе против зла можно идти на какие угодно преступления и нарушения правил, потому что если в конце будет победа, значит, все что сделано и все что в итоге получилось — постфактум и станет добром.