Forward from: Stalag Null
Кронштадт 1921
3. Штурм первый
В двух словах о месте действия.
Кронштадт в то время — это город, крепость и база Балтийского флота в одном лице.
Крепость там стояла давно, еще с петровских времен (остров Котлин, на котором Кронштадт расположен, очень удачно прикрывает Санкт-Петербург).
В 1921 стены и бастионы были уже не петровские, конечно, а новенькие и зубастые: их после Крымской войны перестроил сам Эдуард Тотлебен, талантливый военный инженер.
Примерно половина от 50-тысячного населения Кронштадта — военные моряки. Оставшиеся жители тоже так или иначе с флотом были связаны (например, работали на верфях).
Кронштадтцы сыграли важную роль в революции (тут достаточно вспомнить советские фильмы о Гражданской войне, где обязательно есть революционные матросы: так вот, матросы эти обычно из Кронштадта)
Моряки Балтфлота активно участвовали в октябрьских событиях 1917, сражались в Гражданской, всегда были самыми мотивированными и самыми преданными революции бойцами. Троцкий не даром называл их “красой и гордостью революции”.
И конечно, очень характерно, что к февралю 1921 именно “краса и гордость революции” и переживала наибольшее разочарование. Моряки видели, что творилось в Петрограде, страдали от проблем с продовольствием и топливом; уезжая на побывку в деревни — а многие были из крестьян — смотрели на разверстку и слушали жалобы своих родных.
Политически морякам очень не нравилась диктатура большевиков. Они даже изобрели для нее занятный ругательный термин — комиссародержавие, эдакий кадавр из “комиссара” и “самодержавия”.
26 февраля, услышав о забастовках в Петрограде, кронштадтцы отправили в город делегацию — разобраться, что там происходит. Вернувшись через два дня, делегаты расписали обстановку, не жалея черной краски.
Петроградские события оказались той самой последней каплей.
Команды двух линкоров — “Петропавловска” и “Севастополя” — устроили митинг, на котором выдвинули резолюцию, эдакий список требований к власти.
Краткое содержание ее таково: новые выборы в Советы, свободные и без партийного контроля; свобода слова; освобождение из тюрем представителей всех левых партий и всех участников рабочих и крестьянских выступлений; пересмотр дел всех заключенных концлагерей; отмена разверстки; роспуск заградительных отрядов; отмена политотделов и вообще всех примет диктатуры большевистской партии; отмена повышенных пайков.
Итак, кронштадтцы, по сути, выступили за Советы, но против диктатуры большевиков.
Их симпатии по-прежнему были на стороне революции и социалистических партий — но им категорически не нравилось, куда эта революция привела.
1 марта на Якорной площади собрался многолюдный митинг, где резолюция была зачитана вслух и одобрена большинством присутствующих.
Там же, на этом митинге, моряков попытались усмирить представители партии: перед ними выступил Михаил Калинин, председатель ВЦИК, и Николай Кузьмин, комиссар Балтфлота. Калинина высмеяли и прогнали, Кузьмина посадили под арест.
Дальше кронштадтцы действовали не менее решительно. Они выбрали правительство, Временный революционный комитет — его возглавил Степан Петриченко (писарь с “Петропавловска”, из крестьян, с очевидными симпатиями к анархизму). Взяли под контроль город, крепость и корабли. Всех большевиков препроводили в тюрьму. Даже издание свое организовали — “Известия ВРК” — где печатали воззвания и объясняли свои цели и мотивы.
Вставал, конечно, вопрос, какая у восставших стратегия, и тут-то возникла проблема. Военспецы, бывшие в крепости — в частности, наш с вами генерал Козловский — не только поддержали восстание, но и предложили программу.
Идея была такая: действовать на опережение, пока большевики в растерянности. Захватить береговые форты в Сестрорецке и в Ораниенбауме, затем двинуться на Петроград: решительные действия наверняка запустили бы всеобщее восстание в городе, а затем и в стране.
3. Штурм первый
В двух словах о месте действия.
Кронштадт в то время — это город, крепость и база Балтийского флота в одном лице.
Крепость там стояла давно, еще с петровских времен (остров Котлин, на котором Кронштадт расположен, очень удачно прикрывает Санкт-Петербург).
В 1921 стены и бастионы были уже не петровские, конечно, а новенькие и зубастые: их после Крымской войны перестроил сам Эдуард Тотлебен, талантливый военный инженер.
Примерно половина от 50-тысячного населения Кронштадта — военные моряки. Оставшиеся жители тоже так или иначе с флотом были связаны (например, работали на верфях).
Кронштадтцы сыграли важную роль в революции (тут достаточно вспомнить советские фильмы о Гражданской войне, где обязательно есть революционные матросы: так вот, матросы эти обычно из Кронштадта)
Моряки Балтфлота активно участвовали в октябрьских событиях 1917, сражались в Гражданской, всегда были самыми мотивированными и самыми преданными революции бойцами. Троцкий не даром называл их “красой и гордостью революции”.
И конечно, очень характерно, что к февралю 1921 именно “краса и гордость революции” и переживала наибольшее разочарование. Моряки видели, что творилось в Петрограде, страдали от проблем с продовольствием и топливом; уезжая на побывку в деревни — а многие были из крестьян — смотрели на разверстку и слушали жалобы своих родных.
Политически морякам очень не нравилась диктатура большевиков. Они даже изобрели для нее занятный ругательный термин — комиссародержавие, эдакий кадавр из “комиссара” и “самодержавия”.
26 февраля, услышав о забастовках в Петрограде, кронштадтцы отправили в город делегацию — разобраться, что там происходит. Вернувшись через два дня, делегаты расписали обстановку, не жалея черной краски.
Петроградские события оказались той самой последней каплей.
Команды двух линкоров — “Петропавловска” и “Севастополя” — устроили митинг, на котором выдвинули резолюцию, эдакий список требований к власти.
Краткое содержание ее таково: новые выборы в Советы, свободные и без партийного контроля; свобода слова; освобождение из тюрем представителей всех левых партий и всех участников рабочих и крестьянских выступлений; пересмотр дел всех заключенных концлагерей; отмена разверстки; роспуск заградительных отрядов; отмена политотделов и вообще всех примет диктатуры большевистской партии; отмена повышенных пайков.
Итак, кронштадтцы, по сути, выступили за Советы, но против диктатуры большевиков.
Их симпатии по-прежнему были на стороне революции и социалистических партий — но им категорически не нравилось, куда эта революция привела.
1 марта на Якорной площади собрался многолюдный митинг, где резолюция была зачитана вслух и одобрена большинством присутствующих.
Там же, на этом митинге, моряков попытались усмирить представители партии: перед ними выступил Михаил Калинин, председатель ВЦИК, и Николай Кузьмин, комиссар Балтфлота. Калинина высмеяли и прогнали, Кузьмина посадили под арест.
Дальше кронштадтцы действовали не менее решительно. Они выбрали правительство, Временный революционный комитет — его возглавил Степан Петриченко (писарь с “Петропавловска”, из крестьян, с очевидными симпатиями к анархизму). Взяли под контроль город, крепость и корабли. Всех большевиков препроводили в тюрьму. Даже издание свое организовали — “Известия ВРК” — где печатали воззвания и объясняли свои цели и мотивы.
Вставал, конечно, вопрос, какая у восставших стратегия, и тут-то возникла проблема. Военспецы, бывшие в крепости — в частности, наш с вами генерал Козловский — не только поддержали восстание, но и предложили программу.
Идея была такая: действовать на опережение, пока большевики в растерянности. Захватить береговые форты в Сестрорецке и в Ораниенбауме, затем двинуться на Петроград: решительные действия наверняка запустили бы всеобщее восстание в городе, а затем и в стране.