Когда в 1970 году Ольга Михайловна Щербакова с семьей переехала из Челябинской области в нашу станицу Убеженскую, удивлению и восторгу женщины не было предела: «Я как будто в раю оказалась! Здесь так тепло и красиво. Все в цвету! А сколько фруктов и ягод! И белый хлеб. Ешь- сколько хочешь!»
И дело было даже не в суровых условиях (в том числе и со снабжением) Сибири и Дальнего Востока, где семья жила и работала в послевоенную пору. Ольге Михайловне в годы молодости, в годы Великой Отечественной пришлось на себе испытать - что такое настоящий ад.
В июне 1941 года Ольге, выпускнице Харьковских курсов медицинских сестер было всего двадцать один. Возраст молодости и амбициозных планов, когда в теории освоена желанная профессия, а девичьи мечты о любви и семейном счастье, домашнем уюте и детском лепете становятся все ближе и реальнее. Вот оно все. Рукой подать!
После первых же боев, даже не успев толком понять, что происходит, девушка оказалась за колючей проволокой фашистского концлагеря. Вместе с другими советскими военнопленными женщинами - врачами, медицинскими сестрами, поварами и связистами ее отправили в Германию.
Поначалу русских рабынь разбирали по своим фермам местные бюргеры. Тех, кто заболевал, получал травмы или просто плохо по мнению хозяев справлялся с работой, возвращали в лагеря, конечной точкой которых был крупнейший женский лагерь смерти Равенсбрюк. После двух «простых» концлагерей не избежала этой участи и Ольга.
В песке озера Шведтзее, возле которого был расположен лагерь, до сих пор находят обугленные фрагменты человеческих костей. Фаланги пальцев, части рёбер и осколки крохотных детских черепов. В 1939-1945 годы через женский концлагерь СС Равенсбрюк прошли 130 000 женщин (многие вместе со своими детьми) из всех стран Европы. Из них 90 000 погибли. Построенный в 1943 г. крематорий работал круглосуточно: пепел замученных нацистами людей сбрасывали в воды озера. Останками полностью устлано всё дно, Шведтзее превратилось в море смерти - умерла даже рыба.
За долгие два года Ольга перенесла все ужасы лагерной жизни. Узниц поднимали в 4 часа утра, после 2–3-часовой переклички рабский труд продолжался 14 часов в сутки. Большинство женщин было занято на строительстве вблизи лагеря дороги, разгрузке барж на озере и вагонов на вокзале Фюрстенберг, корчевке леса, где кровоточащими руками вырывались крепкие сосновые корни.
Если по мнению палачей не хватало этой работы , женщин заставляли рыть траншеи на территории лагеря. Одни копали, другие вновь засыпали землей. На следующий день - новая траншея . Вода с картофельными очистками или брюквой и крохотный кусочек эрзац - хлеба составляли дневное «меню» заключенных. Узницы умирали тысячами: надзирательницы из состава «помощниц СС» (особой жестокостью по словам Ольги Михайловны отличались румынские охранницы), натравливали овчарок, избивали плетьми, лишали пайки за любую провинность - много ли надо для смерти полностью истощённому человеку?
Впрочем, желающие могли получить двойную пайку хлеба, если дотащат до печи крематория тела умерших сокамерниц и погрузят на каталку печи. Немного лучшим было питание и в медицинском блоке, где проводились эксперименты по пересадке конечностей и тканей, а затем заражению ран возбудителями злокачественных опухолей, гангрены или столбняка. Из этого блока была лишь одна дорога - на каталку крематория.
Чувством голода доведенных до крайней степени истощения женщин фашисты воспользовались накануне освобождения лагеря. Объявив о пасхальном подарке, узницам выдали по пайке настоящего хлеба, зараженного тифом. Большинство тут же с жадностью накинулось на еду.
Ольга с несколькими подругами по бараку решили свой хлеб для начала поджарить на костре. Праздновать - так праздновать! Это спасло им жизнь.
30 апреля 1945 года соединениями Красной Армии было освобождены около 3000 больных женщин, а также обслуживающий медицинский персонал из числа заключённых.
И дело было даже не в суровых условиях (в том числе и со снабжением) Сибири и Дальнего Востока, где семья жила и работала в послевоенную пору. Ольге Михайловне в годы молодости, в годы Великой Отечественной пришлось на себе испытать - что такое настоящий ад.
В июне 1941 года Ольге, выпускнице Харьковских курсов медицинских сестер было всего двадцать один. Возраст молодости и амбициозных планов, когда в теории освоена желанная профессия, а девичьи мечты о любви и семейном счастье, домашнем уюте и детском лепете становятся все ближе и реальнее. Вот оно все. Рукой подать!
После первых же боев, даже не успев толком понять, что происходит, девушка оказалась за колючей проволокой фашистского концлагеря. Вместе с другими советскими военнопленными женщинами - врачами, медицинскими сестрами, поварами и связистами ее отправили в Германию.
Поначалу русских рабынь разбирали по своим фермам местные бюргеры. Тех, кто заболевал, получал травмы или просто плохо по мнению хозяев справлялся с работой, возвращали в лагеря, конечной точкой которых был крупнейший женский лагерь смерти Равенсбрюк. После двух «простых» концлагерей не избежала этой участи и Ольга.
В песке озера Шведтзее, возле которого был расположен лагерь, до сих пор находят обугленные фрагменты человеческих костей. Фаланги пальцев, части рёбер и осколки крохотных детских черепов. В 1939-1945 годы через женский концлагерь СС Равенсбрюк прошли 130 000 женщин (многие вместе со своими детьми) из всех стран Европы. Из них 90 000 погибли. Построенный в 1943 г. крематорий работал круглосуточно: пепел замученных нацистами людей сбрасывали в воды озера. Останками полностью устлано всё дно, Шведтзее превратилось в море смерти - умерла даже рыба.
За долгие два года Ольга перенесла все ужасы лагерной жизни. Узниц поднимали в 4 часа утра, после 2–3-часовой переклички рабский труд продолжался 14 часов в сутки. Большинство женщин было занято на строительстве вблизи лагеря дороги, разгрузке барж на озере и вагонов на вокзале Фюрстенберг, корчевке леса, где кровоточащими руками вырывались крепкие сосновые корни.
Если по мнению палачей не хватало этой работы , женщин заставляли рыть траншеи на территории лагеря. Одни копали, другие вновь засыпали землей. На следующий день - новая траншея . Вода с картофельными очистками или брюквой и крохотный кусочек эрзац - хлеба составляли дневное «меню» заключенных. Узницы умирали тысячами: надзирательницы из состава «помощниц СС» (особой жестокостью по словам Ольги Михайловны отличались румынские охранницы), натравливали овчарок, избивали плетьми, лишали пайки за любую провинность - много ли надо для смерти полностью истощённому человеку?
Впрочем, желающие могли получить двойную пайку хлеба, если дотащат до печи крематория тела умерших сокамерниц и погрузят на каталку печи. Немного лучшим было питание и в медицинском блоке, где проводились эксперименты по пересадке конечностей и тканей, а затем заражению ран возбудителями злокачественных опухолей, гангрены или столбняка. Из этого блока была лишь одна дорога - на каталку крематория.
Чувством голода доведенных до крайней степени истощения женщин фашисты воспользовались накануне освобождения лагеря. Объявив о пасхальном подарке, узницам выдали по пайке настоящего хлеба, зараженного тифом. Большинство тут же с жадностью накинулось на еду.
Ольга с несколькими подругами по бараку решили свой хлеб для начала поджарить на костре. Праздновать - так праздновать! Это спасло им жизнь.
30 апреля 1945 года соединениями Красной Армии было освобождены около 3000 больных женщин, а также обслуживающий медицинский персонал из числа заключённых.