Этого текста в канале не было. Пусть будет здесь сегодня в третье воскресенье мая — день памяти людей, умерших от СПИДа. Я написала его в 2021 году.
***
Вообще Диман оказался единственным из Сережиных друзей, с кем можно было выпить пива — остальные трезвятся уже сколько лет (и слава богу), но Дима был не таков: нет-нет употреблял. Употреблял и думал, что раз такое дело, то терапия ему не положена, да и не беспокоил его ВИЧ много лет, а раз ничего не болит, то чего об этом думать (хотя ему конечно много раз говорили: Диман, ты гонишь).
Год назад он попал в больницу с менингитом, его тогда подлечили и терапию выдали. Я приезжала к нему на интервью в больничку, еще коронавируса не было никакого, можно было навещать, и он довольно воодушевленно рассказывал, что теперь терапию пить будет.
Просто очень испугался, когда температура поднялась и не отпускала, а потом и вставать перестал.
«Я не спал, почти ничего уже не соображал, но понимал, что это вообще не здраво уже. Гнал от себя мысли, но они возвращались: “ВИЧ, ВИЧ, ВИЧ… Неужели он так быстро меня съел? ” Я же буквально на той неделе еще ходил нормально, а теперь чувствовал себя так, будто послезавтра умру. Было даже не страшно, а как-то обидно: у меня кое-что не убрано, кое-что не доделано, как же мамка это все увидит? Не то чтобы я прощаться начал с жизнью, но думал: “****, если это не сейчас произойдет, то, допустим, через полгода это точно будет по-настоящему”».
Ну и вот, сидел он, подлеченный на койке, и говорил мне: «Я теперь понял, что, если раз в две недели колоться и при этом терапию принимать, это лучше, чем просто колоться».
А потом вышел из больницы, и как-то отлегло от жопы, видимо — снова бросил терапию.
Пару месяцев назад опять поплохело. Вернее, даже раньше: всю зиму с температурой ходил, но никому не звонил, не просил помочь. Кажется, ему было стыдно, что столько раз уже кто-то ему уже помогал, а он все равно въезжает в такого пня.
Снова начала пить терапию, я на него забирала в Центре СПИД (я же развожу таблетки по левому берегу, а он мой сосед, мы рядышком живем).
Еще заезжала к нему домой забрать свой велик, который давала покататься, он выкатил его к подъезду вместе с мамой — самому тяжело было. Писал: «Тока Рит постоять поболтать не получится, по квартире даже ходить не могу 39 °после терапии ужу неделю, ни спать ни есть побочка не даёт как будто терапия последние несколько клеток забрала, недеюсь что скоро начнёт отдавать ». Привезла тогда пиццы ему, он похавал, сказал, что пицца зашла.
В апреле все же опять лег в больницу — даже на терапии было хреново. Это, в общем, так бывает — синдром восстановленного иммунитета: до этого ВИЧ спокойно доедал организм без всяких препятствий, а тут иммунку заставляет работать терапия, отбрыкиваться от инфекций — это тяжело может быть, об этом людей предупреждают, когда они начинают терапию.
Я завозила ему туда таблетки, завозила сиги (очень просил упаковать «запрет» в пакет, чтобы никто не заметил). Звонил потом из палаты заговорщическим тоном: «Пссс, птичка на базе, спасибо, Ритуля, спасла».
Писал, что тарахтит в палате так, что его заткнуть не могут, говорил, что ведет там какую-то агитацию, спрашивал, где скачать Тайгу. инфо, чтобы точно знать правдивые новости.
Диман мне очень помог избавиться от такого стереотипного мнения о людях, которые употребляют наркотики, что это исключительно персонажи, которые подставят, обманут, обнесут квартиру бабушки, лишь бы намутить денег на дозу. Он был добрый и веселый, он был любящий сын, он честно работал, он потешно тетешкался с Савелием и играл с ним в догонялки, он ходил вдоль дома и, показывая на валяющиеся шприцы, говорил, что это какая-то свинья у них завелась в подъезде, а сам он не кидает баяны так на улицу.
Последний раз списывались, когда мне понадобилось его экспертное знание — он же пережил менингит, и этот его опыт пригодился бы для одного большого дела. «Вот как выпишусь, чё знаю раскожу. Мне воще не жалко. Все до связи».
До связи, Диман. Не знаю уж, где и когда мы теперь свяжемся, но, надеюсь, там тебе уже не больно.
