А вот это я бы приняла за первоапрельскую шутку, но нет. Текст появился в NYT 28 марта
Речь о последней квартире Карла Лагерфельда на набережной Voltaire с видом на Сену и Тюильри площадью примерно 900 кв.м, которая ушла с аукциона за какие-то жалкие 10 млн.евро. Цена поразила меня своей скромностью. Я сейчас серьезно. Вчитавшись поняла причину такого ценообразования.
Великий наш библиофил, ценитель старины и искусства, снес на хрен стены в квартире в доме XVII в, уничтожил все молдинги, а они в парижских квартирах такого уровня обычно тончайшей работы, залил цементом дубовый паркет и… внимание) сделал подвесной потолок, под которым скрылись оставшиеся росписи.
Квартира на тот момент состоящая из 8 комнат была куплена Лагерфельдом 20 лет назад. На переделки ушло 3-4 года.
В результате перепланировки кроме условной гостиной и спальни, получилась гардеробная 180 м, прачечная и кладовка, где разместился склад любимой хозяином диетической колы. Ни столовой, ни тем более кухни - еда в этой квартире была под запретом во избежании запаха. Ел он в квартире на улице Saint-Pères, за углом.
Короче, после этого рассказа многое из того, что раньше вызывало недоумение, стало предельно ясно.
Речь о последней квартире Карла Лагерфельда на набережной Voltaire с видом на Сену и Тюильри площадью примерно 900 кв.м, которая ушла с аукциона за какие-то жалкие 10 млн.евро. Цена поразила меня своей скромностью. Я сейчас серьезно. Вчитавшись поняла причину такого ценообразования.
Великий наш библиофил, ценитель старины и искусства, снес на хрен стены в квартире в доме XVII в, уничтожил все молдинги, а они в парижских квартирах такого уровня обычно тончайшей работы, залил цементом дубовый паркет и… внимание) сделал подвесной потолок, под которым скрылись оставшиеся росписи.
Квартира на тот момент состоящая из 8 комнат была куплена Лагерфельдом 20 лет назад. На переделки ушло 3-4 года.
В результате перепланировки кроме условной гостиной и спальни, получилась гардеробная 180 м, прачечная и кладовка, где разместился склад любимой хозяином диетической колы. Ни столовой, ни тем более кухни - еда в этой квартире была под запретом во избежании запаха. Ел он в квартире на улице Saint-Pères, за углом.
Короче, после этого рассказа многое из того, что раньше вызывало недоумение, стало предельно ясно.