Про быстро меняющийся сленг
Последнее время, обсуждая что-то с дочерью, когда я по привычке использовала (надо отметить, очень уместно использовала!) сленговое словечко «кринж», считая себя дико продвинутой матерью, я невольно замечала, что дочь в эти моменты, еле заметно приподняв бровь, смотрит на меня несколько снисходительно, как на «кринжового» человека.
Я искренне недоумевала, но на мои вопросы «что не так?» и «почему ты на меня странно смотришь?» дочь отмалчивалась, видимо, чтобы не расстраивать меня своим ответом.
Сын же, как тут выяснилось, не настолько озабочен моими чувствами. Недавно они с друзьями гоняли в кино на «Сто лет тому вперед» (если кто не знает, это современная «Гостья из будущего», плюс-минус). Предварительно он заявил, что в жизни бы на это г.. не пошел, но хочет потусить с друзьями.
После кино я поинтересовалась у него: – Ну что, фильм – полный кринж?
На это он сказал мне дословно следующее: – Мам, кринж – это то, что ты говоришь кринж! А кино, кстати, неплохое!
– То есть вы теперь «кринж» не говорите? А что же вы теперь используете вместо него? «Трэш»? «Жесть»? Что? – уточнила я, думая, что, узнав и начав использовать это новое слово, я буду вообще мега-продвинутой.
Сын задумался, а потом просияв, выпалил: – Мы используем пи… Ой! В общем, ты лучше по-прежнему говори «кринж»!
Вот таким незамысловатым образом стало ясно, что рано или поздно подростковые сленговые слова в их речи прекрасно заменяет старый добрый русский мат.
Последнее время, обсуждая что-то с дочерью, когда я по привычке использовала (надо отметить, очень уместно использовала!) сленговое словечко «кринж», считая себя дико продвинутой матерью, я невольно замечала, что дочь в эти моменты, еле заметно приподняв бровь, смотрит на меня несколько снисходительно, как на «кринжового» человека.
Я искренне недоумевала, но на мои вопросы «что не так?» и «почему ты на меня странно смотришь?» дочь отмалчивалась, видимо, чтобы не расстраивать меня своим ответом.
Сын же, как тут выяснилось, не настолько озабочен моими чувствами. Недавно они с друзьями гоняли в кино на «Сто лет тому вперед» (если кто не знает, это современная «Гостья из будущего», плюс-минус). Предварительно он заявил, что в жизни бы на это г.. не пошел, но хочет потусить с друзьями.
После кино я поинтересовалась у него: – Ну что, фильм – полный кринж?
На это он сказал мне дословно следующее: – Мам, кринж – это то, что ты говоришь кринж! А кино, кстати, неплохое!
– То есть вы теперь «кринж» не говорите? А что же вы теперь используете вместо него? «Трэш»? «Жесть»? Что? – уточнила я, думая, что, узнав и начав использовать это новое слово, я буду вообще мега-продвинутой.
Сын задумался, а потом просияв, выпалил: – Мы используем пи… Ой! В общем, ты лучше по-прежнему говори «кринж»!
Вот таким незамысловатым образом стало ясно, что рано или поздно подростковые сленговые слова в их речи прекрасно заменяет старый добрый русский мат.