Marina Akhmedova dan repost
Вы помните Сему? Ездила к нему летом в Свято-Софийский домик летом, зная, что ему срочно нужно, чтобы родители нашлись. У него Спина Бифида, и главное переживание воспитателей домика состояло в том, что он не вырастет счастливым человеком. Сначала он был счастлив, как все маленькие дети, но потом он начал что-то понимать и отклоняться от этого вектора счастья. Рядом жили другие дети, но, к сожалению, не с сохранившимся интеллектом. Я видела, как Сема с ними играет, общается с ними, но настал момент, когда ему срочно нужно было в семью, чтобы общаться умственно на равных.
Мне он показался счастливым ребенком. В тот день, когда я была в домике, мы играли с огромной гусеницей, которую стащили у другой девочки. Гусеница была бабушкой, заболевшей коронавирусом, и мы пытались доставить ее срочно в стационар – на покрывале с кровати. Это оказалось уморительно смешно. Но когда я попросила воспитателя рассказать о нем, она расплакалась. Хотя ничего страшного с Семой не происходило. Это было сильное предчувствие его несчастья, которое его настигнет, если он не попадет в семью.
Я писала о нем дважды. Никто не откликнулся, и это было понятно. И я временами думала о нем, как о маленьком человеке, которому не смогла помочь. И еще мне помнился его взгляд, когда я уходила – такой по-детски оценочный: ну, поможешь ты мне или нет? Он прекрасно понял в свои семь лет с какой целью я приходила. Но, оказалось, была семья, которая к нему уже приглядывалась. И, в конце концов, решила найтись. Нашлись мама, папа, сестра. Нашлись еще кошки и собака. «Я – сын!» – первое, что сказал Сема, когда впервые приехал в домик в гости из семьи.
Мне он показался счастливым ребенком. В тот день, когда я была в домике, мы играли с огромной гусеницей, которую стащили у другой девочки. Гусеница была бабушкой, заболевшей коронавирусом, и мы пытались доставить ее срочно в стационар – на покрывале с кровати. Это оказалось уморительно смешно. Но когда я попросила воспитателя рассказать о нем, она расплакалась. Хотя ничего страшного с Семой не происходило. Это было сильное предчувствие его несчастья, которое его настигнет, если он не попадет в семью.
Я писала о нем дважды. Никто не откликнулся, и это было понятно. И я временами думала о нем, как о маленьком человеке, которому не смогла помочь. И еще мне помнился его взгляд, когда я уходила – такой по-детски оценочный: ну, поможешь ты мне или нет? Он прекрасно понял в свои семь лет с какой целью я приходила. Но, оказалось, была семья, которая к нему уже приглядывалась. И, в конце концов, решила найтись. Нашлись мама, папа, сестра. Нашлись еще кошки и собака. «Я – сын!» – первое, что сказал Сема, когда впервые приехал в домик в гости из семьи.