че депрессуешь? dan repost
Недавно в университете (я учусь на факультете журналистики МГУ) мы занимались выпуском журнала под креативным названием «Журналист». Это было обязательным заданием, его выполняют все группы. Нам назначили дату 10 ноября, дали возможность самостоятельно выбрать актуальные темы и сделать материалы.
Одним из них стал репортаж моей одногруппницы о японских мейд-кафе (заведения с официантками в образе горничных) как о части массовой японской культуры и ее порождении. Кроме того, Карина поднимает проблему реализации таких заведений в России и затрагивает вопрос безопасности самих мейдо.
И – внимание - университетская редколлегия обвинила автора в излишнем эротизме. Хотя Карина несколько раз подчеркивает, что концепция мейд-кафе никак не связана с проституцией, наоборот, есть множество правил, которые обеспечивают безопасность девушек.
В тексте есть упоминание коротких юбок и чулок, а также ссылка на исследование (!) сайта Pornhub, которое подтверждает востребованность образа в массовой культуре. И все. В репортаже ни разу не употребляется слово «секс». Получается, что короткие юбки и чулки (по факту, просто предметы одежды) вызывают ажиотаж у преподавателей, которые явно, как и мы, начинали знакомство с зарубежной литературой с античности и Средневековья, в которых эротизм был одной из основных тем.
Я могу точно сказать, что в репортаже не было пошлости (в истинном ее значении, да и вообще в любом), не было грубости и эротики. Его можно описать предложением, взятым из этого же текста: «Все кажется нам очень необычным, но это же и создает атмосферу бесконечного праздника».
Плюс нам не разрешили публиковать иллюстрации с изображением самих мейдо (мы выбирали рисунки, на которых нет интимных частей тела) и потребовали заменить их на фотографию японского города, что полностью не соответствовало материалу и выглядело как логическая ошибка. Рисунок, сделанный для обложки, тоже пришлось поправить – удлинить юбку на нарисованной девушке и перерисовать выражение лица (ад), которое по какой-то причине не понравилось редколлегии.
Суть в чем? На факультете журналистики главного ВУЗа страны мы столкнулись с жесткой цензурой. И даже не с карательной.
Я очень трепетно отношусь к своему месту учебы. Здесь есть преподаватели, которых хочется слушать часами, здесь учились Жуковский, Грибоедов, Герцен, Огарев, Белинский (которого, кстати, подвергли цензуре и исключили).
В этих стенах меня учили тому, что цензура – это плохо и страшно, что за свободу слова нужно бороться, за нее можно умереть. И теперь эти люди сами подвергают меня и моих коллег цензуре. Это страшно, скверно и больно. Это двуличие и трусость.
Если вам кажется, что кафешки – не та тема, за которую стоит бороться, то вы не правы. Проблема гораздо глубже. Само наличие цензуры должно вызывать отвращение в стране, где свобода слова прописана Конституцией. К тому же, из разговоров с другими студентками мы узнали, что в этом же году редколлегия забраковала материал о Кирилле Серебренникове. Девушкам запретили упоминать об уголовном деле и публиковать фото режиссера за решеткой, вырезали всю информацию о гонениях на других деятелей культуры, урезали всю критику СССР (авторка сравнивала советский период с нашим, намекая, что история повторяется).
Мы все почувствовали разочарование и какую-то фальшь. Устраивать цензуру на журфаке - это то же самое, что убивать котят всем коллективом WWF.
Одним из них стал репортаж моей одногруппницы о японских мейд-кафе (заведения с официантками в образе горничных) как о части массовой японской культуры и ее порождении. Кроме того, Карина поднимает проблему реализации таких заведений в России и затрагивает вопрос безопасности самих мейдо.
И – внимание - университетская редколлегия обвинила автора в излишнем эротизме. Хотя Карина несколько раз подчеркивает, что концепция мейд-кафе никак не связана с проституцией, наоборот, есть множество правил, которые обеспечивают безопасность девушек.
В тексте есть упоминание коротких юбок и чулок, а также ссылка на исследование (!) сайта Pornhub, которое подтверждает востребованность образа в массовой культуре. И все. В репортаже ни разу не употребляется слово «секс». Получается, что короткие юбки и чулки (по факту, просто предметы одежды) вызывают ажиотаж у преподавателей, которые явно, как и мы, начинали знакомство с зарубежной литературой с античности и Средневековья, в которых эротизм был одной из основных тем.
Я могу точно сказать, что в репортаже не было пошлости (в истинном ее значении, да и вообще в любом), не было грубости и эротики. Его можно описать предложением, взятым из этого же текста: «Все кажется нам очень необычным, но это же и создает атмосферу бесконечного праздника».
Плюс нам не разрешили публиковать иллюстрации с изображением самих мейдо (мы выбирали рисунки, на которых нет интимных частей тела) и потребовали заменить их на фотографию японского города, что полностью не соответствовало материалу и выглядело как логическая ошибка. Рисунок, сделанный для обложки, тоже пришлось поправить – удлинить юбку на нарисованной девушке и перерисовать выражение лица (ад), которое по какой-то причине не понравилось редколлегии.
Суть в чем? На факультете журналистики главного ВУЗа страны мы столкнулись с жесткой цензурой. И даже не с карательной.
Я очень трепетно отношусь к своему месту учебы. Здесь есть преподаватели, которых хочется слушать часами, здесь учились Жуковский, Грибоедов, Герцен, Огарев, Белинский (которого, кстати, подвергли цензуре и исключили).
В этих стенах меня учили тому, что цензура – это плохо и страшно, что за свободу слова нужно бороться, за нее можно умереть. И теперь эти люди сами подвергают меня и моих коллег цензуре. Это страшно, скверно и больно. Это двуличие и трусость.
Если вам кажется, что кафешки – не та тема, за которую стоит бороться, то вы не правы. Проблема гораздо глубже. Само наличие цензуры должно вызывать отвращение в стране, где свобода слова прописана Конституцией. К тому же, из разговоров с другими студентками мы узнали, что в этом же году редколлегия забраковала материал о Кирилле Серебренникове. Девушкам запретили упоминать об уголовном деле и публиковать фото режиссера за решеткой, вырезали всю информацию о гонениях на других деятелей культуры, урезали всю критику СССР (авторка сравнивала советский период с нашим, намекая, что история повторяется).
Мы все почувствовали разочарование и какую-то фальшь. Устраивать цензуру на журфаке - это то же самое, что убивать котят всем коллективом WWF.