Виттель. Реальность

Думаю сейчас всякие УЕФА - цу е фа и прочие G7 соберутся и решат голы своих сборных перевести на счёт Украины.

Брехт уже давно написал всё и про все.

В квартиру господина Эгге, который научился говорить нет, пришел однажды во времена беззакония агент и показал удостоверение, выданное от имени тех, кто правил городом. В удостоверении писалось, что агенту должна принадлежать каждая квартира, в которую он придёт; также и всякая еда, которую он потребует; также и всякий, кого он увидит, должен служить ему.

Агент сел на стул, потребовал еду, помылся, лёг, отвернулся лицом к стене и спросил перед тем как заснуть:" Будешь мне служить?"

Господин Эгге укрыл его одеялом, отгонял мух, охранял его сон и повиновался ему, как в этот, день в течение семи лет. Но что бы он ни делал, одного он избегал: произнести хоть слово. Когда прошло семь лет, агент разжирел от чересчур большого количества еды, сна, власти и умер. Господин Эгге завернул его в испорченное одеяло, выволок из дома, продезинфицировал постель, побелил стены, вздохнул и ответил: "нет".

Дорогие друзья, в ближайшее время я вряд ли буду появляться в эфирах или что-то писать. Не в состоянии.

Всем спасибо.

Между прочим, сегодня международный день лысых мужчин.

Сегодня мы будем купаться в фонтанах и крошить пластиковые бутылки о гладко выбритые черепа. Бойтесь.

Можно бесконечно смотреть на три вещи - как горит огонь, как течёт вода, и как феминистки по третьему кругу обнаруживают, что в 57-ой школе учителя трахали детей.

Замечу, что учителя не сели, феминистки катаются в Израиль брать у насильников интервью, а родители учеников требуют у журналистов не писать об этом, а то школу хорошую закроют.

И да, я как человек выросший в среде, которую называли "московская кухонная интеллигенция", иногда добавляя для порядка "еврейская", из которой выросли и учителя и ученики 57-ой могу сказать - в этой истории чудовищны абсолютно все.

Нет, я не перекладываю вину на жертву, мне жертв бесконечно жаль, но там был нужен психиатр с раннего возраста.

А преподавателей - кастрировать.

Про феминисток промолчу.

А рядом обнаружил написанное Игорем Петровым пять лет назад.

ПАРТИЗАНЫ (бытовая сценка)

Темный энский лес. В землянке на топчане сидит Командир. Входит Комиссар.

КОМАНДИР: Здоров, хорошо, что пришел. Я как раз планирую, как завтра лучше по фрицам вдарить. Есть мысль похитить их генерала прямо из города. Попробуем переправить на Большую землю, ну а не выйдет, так сами хлопнем.

КОМИССАР: Постой-постой… А генерал-то в чем провинился? Честный вояка, да еще из народа, наша рабочая косточка, не фон барон какой. Да он и в городе-то ничего не делает, весь день только шнурки на сапогах завязывает и развязывает. А ты сразу похитить… хлопнуть… Без суда, без следствия… Подумай, что скажет об этом общество Мемориал? Они отметят, что это чистой воды терроризм. И будут, кстати, совершенно правы!

КОМАНДИР (трет лоб): Слушай, а ведь верно… Как-то я не подумал, хорошо, что тебя спросил. Ну ладно, другая мысль. У этого генерала казачий эскадрон в подчинении. Подберемся ночью, вдарим…

КОМИССАР: Опять двадцать пять. Почему ночью? Люди же спать будут. Ты хаагскую канвекцию читал вообще? По глазам вижу: не читал.

КОМАНДИР: Но каратели-то на нас ночью...

КОМИССАР: Э… ты себя по фашистам не равняй. Будь выше этих мелочных счетов. Неважно, кто первый начал – важно вести себя так, чтобы Леониду Гозману потом не было за тебя стыдно. И, кстати, эти казаки – душой вполне за нас, только ситуативно против. Ты ж сам рассказывал, как твоего брата в 1938 чекисты забрали. Считай, они мстят в том числе и за него!

КОМАНДИР (трет лоб): Да, диалектика…

Слышны автоматные очереди. Вбегает окровавленный Партизан.

ПАРТИЗАН: Мы окружены!

КОМАНДИР: Васек, не до тебя сейчас. Мы тут операцию планируем. Окружены, так отстреливайтесь. Что, всему учить что ли надо? (К комиссару) Ну тогда может на шуцманов? Шуцманы-то душой точно не за нас. Лютые националисты…

КОМИССАР: Даже не думай. Историческая правда на их стороне. Мы веками их угнетали, а они просто защищают свою территорию.

КОМАНДИР (недоуменно): Но мы вроде не на их территории.

КОМИССАР: Во-первых, заруби себе на носу: не НА территории, а В территории. Во-вторых, согласно планам из Берлина их рейхскомиссариат заканчивается на Волге. А в-третьих, они мирные селяне, это все особист мутит, хочет нас с ними стравить. Зачем он вчера, когда мы под их нажимом из деревни отступали, последний сортир там поджег?

КОМАНДИР (бьет себя по лбу): Придумал! Теперь не подкопаешься! В комендатуре есть жирный фриц, вся грязная работа на нем. Только на днях он троих подпольщиков повесил. Вот мы его и…

КОМИССАР: А откуда известно, что он их повесил?

КОМАНДИР: Четвертому удалось сбежать.

КОМИССАР: То есть все основано на показаниях единственного свидетеля? И он еще поди коммунист?

КОМАНДИР (растерянно): Да...

КОМИССАР: Не знаю, можно ли в столь щекотливой ситуации полагаться исключительно на показания коммуниста. Он ведь и соврет – недорого возьмет. А как отреагируют Адвокаты без границ…

КОМАНДИР: Постой-ка: но ты ведь и сам коммунист?

КОМИССАР: Э, нет. Я – коммунист ситуативный, как Даля Грибаускайте. Это совсем…

Снаружи слышен шум. Входят немецкий Офицер и Фельдфебель в сопровождении автоматчиков.

ОФИЦЕР: Ich bitte um Verzeihung, dass ich Ihre aufregende Unterhaltung so unhöflich abbrechen muss.

КОМИССАР (мечтательно): Будем пить баварское!

ФЕЛЬДФЕБЕЛЬ: О! Комиссар!

КОМИССАР: Стоп-стоп, дас ист недопонимание. Я – ситуати...