Ещё про женскую приземленность или, как говорили учителя на школьных уроках литературы, мещанство.
Есть стереотип, что нам, женщинам, много надо материального, земного - тепла, вкусной еды, одежды там или красивую люстру. Вместо того, чтобы думать о высоком.
В кино это часто встречается. Из недавнего, что видела:
Трудности перевода: герой Билла Мюррея проживает некий личный кризис, его все достало, а ему регулярно звонит жена и просит поучаствовать в выборе ткани для обивки мебели. И на фоне страданий этого, судя по всему, неплохого человека, заботы жены выглядят как назойливое жужжание мухи.
На Верхней Масловке: один из героев - кажется, талантливый художник. И вот к нему в студию приходят иностранцы, хотят купить его картину; он наотрез отказывается продавать, потому что они выбрали одну из ранних работ, а она недостаточно талантливо написана, не может он допустить, что за границей о нем судили по этой картине. И потом его жена (играет Алёна Бабенко) говорит -
Ох, вот эта мечта о колготках понятна, кажется, всем женщинам, которые хоть как-то захватили 90-е.
И интеллектуально я могу понять, что не хлебом единым, и космические корабли бороздят просторы, и художник должен творить, а не продавать свой талант за тарелку каши. Но эмоционально я никак не могу с этим согласится. Условно высокое начинается, там, где все условно низкое удовлетворено, решено или не находится в фокусе внимания. И это супер важно.
За редким исключением все эти творческие личности, эти непризнанные гении, эти актёры в кризисе и учёные в ожидании нобелевской премии живут за счёт женского ресурса.
И я уверена на тысячу процентов, если бы женщинам кто-то обеспечивал быт и чистых румяных детей, они бы тоже прекрасно смогли в космические корабли и нобелевские премии.
Есть стереотип, что нам, женщинам, много надо материального, земного - тепла, вкусной еды, одежды там или красивую люстру. Вместо того, чтобы думать о высоком.
В кино это часто встречается. Из недавнего, что видела:
Трудности перевода: герой Билла Мюррея проживает некий личный кризис, его все достало, а ему регулярно звонит жена и просит поучаствовать в выборе ткани для обивки мебели. И на фоне страданий этого, судя по всему, неплохого человека, заботы жены выглядят как назойливое жужжание мухи.
На Верхней Масловке: один из героев - кажется, талантливый художник. И вот к нему в студию приходят иностранцы, хотят купить его картину; он наотрез отказывается продавать, потому что они выбрали одну из ранних работ, а она недостаточно талантливо написана, не может он допустить, что за границей о нем судили по этой картине. И потом его жена (играет Алёна Бабенко) говорит -
господи, так хочется, чтобы в шкафу были хотя бы одни лишние колготки.
Ох, вот эта мечта о колготках понятна, кажется, всем женщинам, которые хоть как-то захватили 90-е.
И интеллектуально я могу понять, что не хлебом единым, и космические корабли бороздят просторы, и художник должен творить, а не продавать свой талант за тарелку каши. Но эмоционально я никак не могу с этим согласится. Условно высокое начинается, там, где все условно низкое удовлетворено, решено или не находится в фокусе внимания. И это супер важно.
За редким исключением все эти творческие личности, эти непризнанные гении, эти актёры в кризисе и учёные в ожидании нобелевской премии живут за счёт женского ресурса.
Кто-то им готовит, стирает, поддерживает их самооценку, создаёт уют, редактирует рукописи, воспитывает их детей, создаёт имидж приличного семьянина. И эту персону назвать мещанкой у меня просто язык не поворачивается.
И я уверена на тысячу процентов, если бы женщинам кто-то обеспечивал быт и чистых румяных детей, они бы тоже прекрасно смогли в космические корабли и нобелевские премии.