дочь разбойника

Женщины Украины. Яна, Новая Каховка/Словакия:

«24 февраля мои родители вернулись из Шри-Ланки в Киев. В 5 утра мне пришло сообщение: «Мы прилетели». А следом ещё одно: «Нас бомбят». Я подумала, образно бомбят? Не может же быть, чтобы по-настоящему. Оказалось, в прямом смысле слова.

Я уже два года учусь в Словакии, в городе Трнава, живу в общежитии. На новый семестр приехала за три недели до войны.

Всё стало развиваться очень быстро. Родители смогли выехать к двоюродному брату в посёлок между Бучей и Ирпенем. Просидели неделю и отправились в село Архангельское в Херсонской области — обыкновенное село, где нет ни одного стратегического объекта, разве что, завод по добыче соли. В какой-то момент мама заметила, что возле них ездят танки. Обстрел начался, когда я разговаривала с ней по фейстайму — она просто резко отключилась.

Дальше так и жили. Рядом постоянно стреляли, разъезжали танки, самолёты летали очень низко. В какой-то момент пропал свет. Родители редко выходили на связь, потому что боялись, что сядут телефоны. Потом нашли способ заряжать через аккумулятор от машины. Говорили при свечах, но хотя бы оставались газ, вода и продукты. А затем пропала связь. Стало совсем страшно, потому что село оккупировали.

Это нелюди. Люди не бывают такими, какой была эта армия. Они захватили центр посёлка, который я помню с детства. Центр, куда я ездила на велосипеде покупать мороженое. В какой-то момент в огород нашего дома попал снаряд. Потом мне сказали, что снаряд так и не взорвался. То есть сейчас на огороде, куда я ходила с прадедушкой выбирать колорадских жуков из картофеля и искала, простукивая, спелые арбузы, торчит чëртова российская ракета.

Я начала работать. У моих родителей были заблокированы все карты. Я работала и скидывала деньги на дедушкину карту с кучей комиссий, чтобы, если появится способ уехать, они могли бы снять отель в Львове.

День рождения моего 8-летнего брата 4 апреля праздновали в подвале. Я не знаю, что чувствует ребенок, если обычно на его празднике много гостей, торт в стиле Brawl Stars или Minecraft, а теперь вы сидите в подвале и думаете: «Хоть бы дожить».

К родителям приходили русские военные. Мама с братом спряталась за печкой, разговаривал папа, дедушка ушёл к соседу. Русские начали требовать ключи от дедушкиных красных жигулей. На него стали кричать, угрожать автоматами, сказали: «Мы тебе ноги прострелим, если не откроешь машину». В итоге папу не тронули, а машину забрали. Вместе с ней забрали надежду – моя семья могла бы выехать на ней в случае, если бы прекратились обстрелы.

Родители решили выбираться любой ценой. Нашли лодку. Шли через всё село под «градами», посадили в лодку женщин и детей, но не смогли взять мою собаку. Она боится воды и начала бы громко лаять, их бы просто расстреляли. Женщины и дети погрузились в лодку, а мужчины шли вброд рядом. Дедушка не смог идти и остался там с собакой. Остальные переплыли реку, потом шли более 8 км пешком до села, откуда ходит транспорт.

Потом должен был выбираться мой дедушка с собакой. Когда они с соседом шли по полю, наша собака сорвалась. Попутчик сказал, что им нельзя останавливаться, потому что в любой момент может начаться обстрел. Так пропала моя собака.

Сложилась очень тяжёлая ситуация. Мне угрожают выселением из общежития. У меня были задолженности ещё до войны, но родители должны были все оплатить. Теперь не смогут. Меня выселят, а потом передадут дело в полицию, если я за неделю-полторы не заплачу за учёбу и проживание. Стипендию я отправила родителям. Подумала, что как-нибудь выкручусь, родным нужнее.

Мне предлагают зарабатывать тем, что я хорошо умею – это рисунки, но на одну работу уходит неделя, а у меня уже 13 заказов. Но у меня есть старые работы, которые я могу вам отправить в любую страну (кроме России). Могу помочь с музыкальной школой, если вы там учитесь. А если вы из Словакии, я могла бы что-нибудь сготовить или убраться у вас в квартире».

Яне можно помочь деньгами или работой. Ее контакты и данные карты — в первом комментарии к этому посту.

#женщиныукраины

Как сражаются украинские женщины — за страну и за себя

Привет, дорогие читательницы и читатели.

Последние полтора месяца я писала текст про украинских женщин. Как они живут, как воюют, как сопротивляются, как покидают свои дома, с какими опасностями сталкиваются.

Текст наконец вышел, вот он.

Это письмо о борьбе, жертвах и героизме украинок. Надеюсь, вы найдёте в нем что-то ценное.

Спасибо каждой, кто помогал. И — хороший повод напомнить, что мы всегда ищем новых героинь в рубрику #женщиныукраины.

Женщины Украины. Лиля, Ирпень:

«Мне 25, меня зовут Лиля, я почти 10 лет жила в Ирпене и нашла там того, кто помог мне найти себя. А потом потеряла — вместе с ним.

Пишу, потому что не могу говорить практически ни с кем на эту тему. Когда пишу сама себе, в закрытый твиттер, или моему любимому в инстаграм, в который он больше никогда не зайдёт, — создаётся ощущение, что я убежала от реальности.

24 февраля в 5 утра нам позвонил друг. Через 10 минут мой Серёжа и все наши друзья собрались вместе — обсуждать план действий. Они не военные, но много кто знаком с оружием: спортсмены, работали в охране. Я догадывалась, что они не будут стоять в стороне.

Мы жили на 11 этаже. Я уже слышала, как бомбят Гостомель, и понимала, что нужно переехать куда-то пониже. Мама Серёжи как раз жила на 2 этаже, правда, в другом районе. В 07:23 Серёжа написал, сказал мне собирать вещи, а свои он соберёт сам. Я успела сходить в душ и выгулять собаку нашей подруги, которая временно жила у нас. Около 9 утра мы были у его мамы. Как сейчас помню: слышны взрывы, а она та-а-ак спокойна. Я тоже была спокойна, потому что точно знала: Серёжа все сделает правильно.

В 16:00 Серёжа приехал с нашим другом и с вещами. Говорить, что мы не понимали, на сколько и куда уезжаем, банально, но всё же.

Серёжа сказал, что уже расставлены российские блокпосты, но есть маршрут, по которому недавно выезжали знакомые. Мы назначили точку сбора с остальными друзьями километров за 20 от Ирпеня. Мы приехали туда самые первые и ждали всех ещё часа два. Оказалось, что у многих, кто должен был ехать, родители отказались выезжать. Нас было в конечном счете 6 машин.

Пробки на выезд были сумасшедшие. Ехали мы 26 часов. Все это время Серёжа был за рулём. Все ехали на адреналине, хотелось просто быть в безопасности. По телефону я заставила маму с отчимом выехать из Киева в наш родной город в области и была спокойна за них. Скажу честно: я ехала только потому, что наивно думала, что ребята останутся с нами там, на западе Украины.

На следующее утро, когда мы все выспались, ребята стали собирать свои вещи и сказали, что уезжают воевать. Описать свои чувства в этот момент даже не смогу.

Дальше начался день сурка у всех нас, девочек. Ребята ехали в Ирпень трое суток: уже был жесткий контроль, а у них три машины здоровых пацанов. Все время ждёшь смс или звонка, а не живешь.

Серёжа звонил мне каждый день — один раз после 18:30. Когда ездили в штаб в Киев, даже удавалось по видеосвязи говорить. Последний раз по видео мы говорили 23 марта, за два дня до его дня рождения.

И дня его смерти.

Серёжа спас меня от войны. Но не спас от её последствий.

Я мало видела бомбежки, только один раз слышала истребитель над головой, ни разу не сидела в подвале. Благодаря ему. Моему герою, который в очередной раз доказал, что он самый лучший и точно знает, как будет правильно. Я ни разу за 5 лет не сомневалась в нём, и не зря.

Хотите знать, каково в 25 остаться вдовой? Мы не были официально женаты, но мы были вместе 5 лет, у нас был общий бизнес, будущая жизнь. Это сумасшедшие эмоциональные качели каждые 5 минут. От состояния, когда ты точно знаешь, что нужно вернуться и продолжать делать то, что хотел бы он, до состояния, когда ты забываешь, как дышать и что это необходимо делать, чтобы жить. А жить — зачем? И так по кругу.

Его сослуживцы отправляют видео, где он счастлив. Там он говорит, что нашёл себя в войне и пойдёт дальше по этому пути, когда мы победим, чтобы больше такого не допустить.

Я ничего бы не могла изменить в его выборе, потому что он был сделан утром, еще до того, как мы начали выезжать. Ирпень — это его город, наше будущее, и он бы его не отдал. ОН отдал свою жизнь за это. Если я не буду жить — значит, отдал зря.
Он — самое ценное, что у меня есть. Память о нём.

И наш маленький бизнес, который я обязательно продолжу для него.

И буду жить в ожидании нашего с ним следующего раза».

#женщиныукраины

Женщины Украины. Александра, Киев/Словакия:

«Чем больше смертей, преступлений, прилетов ракет — тем сложнее верить в то, что мой (не трагический) опыт имеет хоть какое-то значение.

В войну никто не верил. Несмотря на новости. Несмотря на атмосферу. Несмотря на эвакуацию посольств. Разве реальна война в 21 веке, в Европе, в современных городах и жизнях?

Но напряжение копилось — в осторожных беседах с друзьями («а если вдруг что, то?..»), в мыслях: я ходила по Киеву, отгоняя прилагательное «предвоенный», которое ярлыком цеплялось ко всему, что я видела. Тревожность в какой-то степени помогла — за пару недель я успела купить своим крысам большую — кошачью — переноску, а 23-го ночью сложить-таки пресловутый (тоже тревожный) рюкзак. Параллельно шутила в чате со знакомой американкой, отправляя фото вещей, — мол, тревожусь или чересчур много, или катастрофически недостаточно. А утром началась война.

Я проснулась даже не от взрывов. Накануне моей крысе резко стало плохо, мы успели попасть на прием к ветеринару, и даже, пока крысе делали кровоостанавливающий укол, обсудить, какие документы могут быть нужны для выезда, и что я подумываю временно уехать в родной город к семье. Не раньше субботы, конечно — у меня работа, а на утро субботы в ветклинике назначено УЗИ.

Следующий укол — ровно через 12 часов — нужно было сделать в шесть утра. Будильник, в полусне набранная в шприц доза, и, пока лекарство грелось, автоматически открытый инстаграм. «Россия напала на Украину».

Я подошла к окну и только тогда услышала взрывы. Я живу на Оболони, из окна видно поле и Вышгород. За крайним домом что-то огненно разорвалось. Со дворов на пустые улицы одна за другой выруливали легковые машины, увозящие людей, очевидно, более подготовленных, чем я.

Я ушла в коридор и позвонила родителям. Сказала, кажется, буднично — «тут взрывы». Голос не дрожал, зато сильно дрожали руки. Папа — тоже буднично — сказал, что не ожидал и никогда до конца в такой поворот не верил. Ему в трубку были слышны мои взрывы.

Первый день запомнился абсолютной потерянностью. Известно, что война — форс-мажор, отменяющий любые контракты. Но, если честно, на практике не очень-то это очевидно. «Выходить» ли на свою онлайн-работу? Сдавать ли завтра фриланс — текст на баннер для крупной торговой сети? Выгуливать ли вечером чужую собаку (другой фриланс)? И главный вопрос, КАК работать, когда смысла больше нет, а все, что ты можешь — по кругу обновлять каналы с новостями и писать раз в полчаса на разные телефонные номера мантробразное «как ты?».

Ночь без сна, полностью одетой, с проверкой каждого уведомления. День второй — на промозглом паркинге. Плед, крысы, тревожный рюкзак с ноутбуком, телефон с распухающим телеграмом — друзья, тревоги, новости, сообщения о заходах ДРГ [диверсионно-разведывательных групп] через мою Оболонь. Вечером передали информацию про эвакуационный поезд в родной город. Отправление через 1,5 часа, комендантский час через 2. До вокзала добираться час пятнадцать, на принятие решения — минут 10, не больше.

Я решилась. Ушла из паркинга, не заходя домой. Все 15 минут пути до метро приложение такси беспомощно мигало поиском. Черные дворы были пусты, сбивало ощущение «обычности» дороги. Где-то за зданием станции были слышны разрывы.

—

Все мое осталось на съемной квартире в Киеве. А вместе с этим, кажется, и какая-то часть меня. Не из-за вещей, конечно, но рутин, связей и всего того, что было моей понятной и безопасной жизнью».

#женщиныукраины

24.03.22
Месяц войны. Россия напала на Украину, разгромила чудесные города, уничтожила инфраструктуру, людей.
Месяц мы живём, вздрагивая от резких звуков.
Месяц мы видим фото потерявшихся детей, семей…
Месяц, как ковид стал лишь периодом жизни.
Месяц, как собраны сумки, и каждое утро мы принимаем решение: уехать или остаться.
Месяц. Так мало и целая жизнь.

02.04.22 Сейчас обращаешь внимание на такие мелочи… По ощущениям — как после родов: ты с ребенком первый год, обращаешь на все внимание, ловишь каждый момент. Только эти дни не радостные, а тревожные. Хочется дышать полной грудью, а дышишь маленькими вздохами и с опаской, что не хватит воздуха на завтра или кому-то из родных.

04.04.22 Когда живёшь, всегда хочется немножко больше: творить, семью, детей, жилье чуть больше, чуть больше доходов, больше отдыха, впечатлений. Больше жизни! Нормальный человек хочет больше позитива. Читаю, что творят эти нелюди… Чего они хотят? Они уничтожают наш мир, грабят, калечат… В голове не укладывается, почему люди так деградировали и только уничтожают все вокруг? Я никогда этого не пойму.

24.04.22 Пасха. Для меня лично это очень важный праздник. Я всегда трепетно готовилась по-своему, по-домашнему. Каждый год пекла пасхи, угощала близких. Мы всегда ходили в храм. Даже когда я лежала в больнице на Пасху, спускалась в храм.

Думала не печь в этом году, но все-таки испекла свои пасочки, вышли красивые. Там наверху все видят, и всем воздастся за всех нас и за тех, кто не с нами. Так осквернить светлый праздник... Я не буду ругаться, я стараюсь. Но нормальных слов нет… Все вы видите, что произошло сегодня: попали в жилой дом, погибли люди, дети.

09.05.22 Я не понимаю, как можно организовывать сегодня парад и продолжать убивать людей? Люди гибнут каждый день. Чему они радуются? Что опять испачкались в крови своих соседей?

Я знаю, что все, что я тут написала, уже ничего не изменит. Даже если мы все напишем. И это страшно…»

#женщиныукраины

Женщины Украины. Анастасия, Одесса:

«Тревожность была уже за месяц до — все мы смотрим новости. За несколько дней муж уехал в командировку, а 24 февраля в 5 утра я с детьми (у меня два мальчика) проснулась от грохота. Связываюсь с мужем — у них тоже слышно [взрывы]. Потом мучительные дни, пока он доехал домой. С мужем стало легче: пока есть возможность быть вместе, мы за нее держимся.

Ниже мои записи, в первые дни я ими спасалась.

28.02.22 Наша жизнь до войны: планы на будущее, готовим младшего в школу, занятия и тренировки детей, ремонт. Наше «сегодня»: постоянная тревожность, утро начинается с переписок и звонков, потом новости, странички знакомых. Радуюсь, если выходят на связь, значит, «пока терпимо».

На тренировке детей учат правильно падать. Обсуждения, куда бежать, если тревога, что брать, что бросать. Я не хочу, чтобы они это знали! Но так надо.

Наш вечер: опять тревога, бежим, спрятались, отмена, вышли, обошлось. Выдыхаем, ночью спим по очереди, чтоб не проспать сирену.

Двоюродные сестра и брат в другом городе, на севере, за сестру я боюсь больше, она с ребенком и скоро рожать, а там сирены и выстрелы постоянно.

Нас спасают? От чего? От спокойной жизни? Нам было хорошо без вас, а теперь я не знаю, что говорить детям. Младший сын подходит ко мне каждые 15-20 минут на обнимашки, даже не знаю, кому из нас это сейчас больше нужно. Старший спит с накрытой головой, наверное, ему так спокойней.

01.03.22. Первый день весны. Пошел снег. Раньше бы мы радовались обоим фактам...

Привычные смс к родным. Пока все на связи. Завтракаем, пытаемся не говорить об этом всем, но говорим, и смотрим, и опять говорим… Кажется, младший стал заговариваться, хуже спал, во сне пинался, вспотел. Старший держится молодцом, отвлекается телефоном, уже не запрещаем…

Стараюсь у себя не постить агрессию, но не всегда получается. Не могу понять, почему россияне не видят реальность.

Пошли на тренировку, вроде рядом, вроде днём не было ещё тревог. Пока занимались, включилась сирена. Одеваем детей и летим домой... Хочется, чтобы все это было сном.

02.03.22 Уже сбиваюсь в датах. Все время хочется плакать. Многие уезжают… Я на распутье. У родствеников все хуже: их бомбят, нет света и тепла, может, и воды нет, не могу дозвониться уже три дня...

Сходили в магазин, взяли кое-что необходимое. Много не берём, не знаю, что нам завтра больше будет нужно, деньги или еда.

05.03.22 Хочу свои обычные будни: работа, школа, кружки, тренировки, друзья. Моя реальность сегодня — это какой-то страшный сон, который не заканчивается. Каждое утро — переписка и созвон с близкими и замирание сердца, если кто-то не ответил... Фух, все ответили.

(продолжение в следующем посте)

Женщины Украины. Соня, Харьков/Тбилиси:

«Я студент-медик, будущий психиатр.

14 января

Война для меня началась после звонка моей мамы. Она плакала в трубку и говорила, что вокруг границы собираются российские войска. Для восточного Харькова это было угрозой вдвойне.

Тогда я улыбнулась и пообещала ей, что все будет в порядке. Какая война? ХХI век — ничего не будет. В моей прошлой жизни это казалось абсурдным и невозможным.

С того момента тяжёлые информационные облака стягивались над нами все больше. Но не верили в войну ни в Харькове, ни в Киеве, ни в Ивано-Франковске — все это казалось очередным блефом и попыткой начать массовую истерию.

14 февраля

В тот день моя семья мне дала билет до Тбилиси и попросила пересидеть неделю, пока все не успокоится. На учебе был дистанционный режим, проблемы уехать куда-то ненадолго не было. У меня были сутки, чтобы уложить свою жизнь в дозволенные 22 кг багажа, обнять близких и нагладить кота на неделю вперёд. Как мне казалось — на неделю.

16 февраля

В 2 часа ночи я приземлилась в аэпорорту Тбилиси, меня встретили друзья семьи. У меня была кровать, ноутбук, и чемодан с, как оказалось, абсолютно ненужными вещами. Я звонила друзьям и родным каждый день и спрашивала об обстановке дома. Было страшно и душно, но каких-то резких перемен не наблюдалось. Просто нам каждый день угрожали отобрать наш дом и жизнь. Я умоляла их уехать хотя бы на запад, но этого никто не слышал.

24 февраля

Проснулась в 5 утра от кошмара и залезла в телефон. В чате однокурсники начали писать о том, что напали и стреляют. В этот момент мир разделился на до и после. Все как в тумане: звонки родителям, слёзы, звуки новостей на фоне. Тётя Нино навсегда запомнила мое лицо и голос, когда я глухо сказала: «Началось».

Весь воздух исчез. Остался вопрос: за что? За что вы расстреляли мой университет? За что страдают мои люди? За что вы уничтожаете все, что видите на своём пути?

Каждый день начинался одинаково: сигареты и новости, новости и сигареты. И огромная надежда, что все это скоро закончится. Маму удалось вывезти через месяц, через Варшаву. Все остальные остались дома, в Харькове. Мама ехала машиной 6 дней под бомбами, с постоянными остановками и нечеловеческим страхом. С собой взяла только паспорт и спортивный костюм. В мозгу навсегда отпечаталось наше объятие в зале ожидания аэропорта Тбилиси. Почти как в кино…

Первые пару дней мы сидели в обнимку и не отлипали друг от друга. Плакали и очень хотели спасти бабушку и папу. Сейчас мы живем в больнице, в палате, из-за сложности найти жилье. Поменяли уже три места жительства, следующая остановка — Варшава. Удалось снова поступить в медицинский университет и найти маме работу.

Самая большая мечта — вернуться домой, обнять папу, погладить кота и немного личного пространства.

У меня была прекрасная жизнь, а будет еще лучше. Только закончите этот ад».

#женщиныукраины

Привет, дорогие читательницы и читатели!

Во-первых, хочу снова сообщить, что мы ищем героинь в рубрику #женщиныукраины: покажите, пожалуйста, этот пост вашим подругам, родственницам и коллегам в Украине; может быть, они захотят рассказать свою историю.

Во-вторых, под этим постом мы экспериментально включаем комментарии. Буду рада видеть ваши отклики и мысли по поводу работы «дочери разбойника» с начала войны, буду рада, если вы найдёте в себе силы написать слова поддержки отважным девушкам и женщинам, которые соглашаются рассказать нам о своем опыте.

В-третьих, дневник Светланы из Харькова продолжает пополняться новыми записями. Благодаря вашей поддержке (спасибо всем, кто участвовал!) Света с детьми смогли перебраться в более безопасное место.

Женщины Украины. Вера, Ворзель/Киев/Тулуза:

«Начало войны не застало меня врасплох — надвигающаяся беда висела в информационном пространстве как минимум с января. В феврале я сделала все, разве что не составила завещание. Сходила в парикмахерскую и салон красоты. Позвонила всем подругам — кому что-то обещала и не отдала. Как женщина с советским прошлым, заплатила за квартиру. Больше всего повезло кошке, она получила переноску, поводок и ошейник. И все-таки, я не знала, чего конкретно ожидать.

24 февраля у меня отменилась поездка в Бородянский приют для животных, следом — поездки на работу, рейсы электрички и сообщение с Киевом — мосты были взорваны, а подъезды заблокированы. 27 февраля горел первый дом на нашей улице. А 28-го снаряд разнес уже мой подъезд. Теперь я понимаю выражение «смерть пришла». Ещё минуту назад я говорила по телефону, и вот уже вылетают окна, дом разваливается, меня выносит в коридор. Забегаю в ванную, 10 минут стою, вжавшись в стену. Из ступора меня выводит голос соседа: «Кажется, у нас снесло крышу». Выхожу и вижу: так и есть. Фасад дома похож на решето, вместо 3-го этажа — воронка. К счастью, все живы, внутри никого не было.

С этого момента жизнь окончательно вошла в военную колею. Ситуация развивалась настолько быстро, что я с трудом удерживала ехавшую во все стороны крышу. Раз — и мы без дома. Два — без света, газа и воды. Три — взорваны все бензозаправки, и подруга за все деньги мира не может купить бензин, чтобы вывезти семью.

За первую неделю войны я переехала дважды: сначала к соседям по ОСББ [укр. «об'єднання співвласників багатоквартирного будинку» — объединение владельцев многоквартирного дома], потом к друзьям на другой конец Ворзеля. Нас спас гуманитарный коридор и человеческое благородство. Когда объявили эвакуацию, все понимали, что нужно уезжать. Но не знали — как. В доме трое взрослых, трое детей, овчарка, чёрный терьер, два кота, попугай и хомяк. С животными в автобус не возьмут, машина стоит без горючего. И тут приходит женщина с соседней улицы. Они уезжали на двух автомобилях, третий стоял заправленный в гараже. Она нам просто отдала ключи от третьей машины, мазды. Как мы все туда поместились — отдельная история. Ещё неделю мне снилась пасть терьера Аббата, пытавшегося сожрать моего кота в дороге.

Расстояние, которое мы обычно проезжали за 25 минут, гумконвой проходил 10 часов. Спасибо всем, нас не обстреляли, нам не задали ни одного вопроса, почему мы нарушаем комендантский час, в полпервого ночи направляясь в центр Киева. У друзей там была сестра, а у меня знакомые, живущие недалеко от Крещатика. Проснувшись у них на следующий день, я первым делом позвонила товарищам по эвакуации. Выяснилось, что к 11 утра в Киеве осталась только сестра с ворзельской живностью. Остальные на рассвете отправились на машине через Польшу в Испанию. Из Барселоны детей автобусом должна была забрать испанская школа, в которой они занимались онлайн. На освободившееся от зверей место взяли киевскую бабушку, у которой от всего пережитого случился нервный срыв. Три недели она пролежала в польской больнице, и только после этого все смогли ехать дальше. Автобус с Барселоне их, естественно, ждать не стал, поэтому сейчас вся компания находится на Тенерифе.

Переписываюсь я с ними из Тулузы, которая в мои планы вообще не входила. На украинскую зарплату я могла позволить себе один день в Париже, это в лучшем случае. Если бы не активность соцотдела моей компании, даже не знаю, где бы я писала этот пост. За два дня нашёлся автобус Киев-Краков, отозвались волонтёры из Франции, мне дали карту передвижения по Европе.

Сейчас у меня временная защита во Франции на полгода. Есть все необходимое и даже возможность работать онлайн. Говорить о возвращении очень сложно. Ворзель «освобождён» от всего нормального как минимум до осени. Восстановление квартиры и подъезда — это ещё более долгий срок. Успокаиваю себя тем, что это просто переезд. На время, которое просто ещё не определено. Читаю утром новости из Украины и вспоминаю классика: «Всё пройдёт». Повторяю это как мантру и надеюсь на лучшее».

#женщиныукраины

Женщины Украины. Инна, Харьков/Кременчуг:

«Я разработчица, живу в Харькове уже 10 лет. 24-го проснулась и увидела в канале «Нехты» кучу уведомлений о том, что началась война. Взрывов я не слышала. Удивительно, но я не стала паниковать — говорят, люди с хронической тревожностью ведут себя спокойно в таких ситуациях. Я переварила эту информацию, разбудила молодого человека словами «солнышко, просыпайся, ты только не переживай, но началась война». Только сейчас понимаю, как тупо это звучит.

Мы сходили в магазин, очереди были нереальные. Оставаться дома на 8 этаже было страшно, поэтому решили ночевать в метро. Набрали пледов, взяли котов, документы, вызвонили мою подругу и пошли. Станция была забита. Ночью было очень холодно, но удалось поспать. Хотя я была спокойна и собрана, первые несколько дней банально забывала чистить зубы и расчесываться.

Следующие 12 дней прошли примерно по такому плану:
1. Кое-как поспать ночью, просыпаясь от того, что затекли ноги или холодно.
2. Утром, когда откроют метро, побежать домой и в магазин, пока нет воздушной тревоги (ни разу не получилось, чтобы ее не было).
3. Приготовить дома покушать с собой, помыться, «сводить» котов в туалет. Один из них отказывался даже есть в метро, а воду я заливала в него из шприца.
4. Под звуки стрельбы постоять в очереди в магазин. Один раз было так громко и близко, что люди бросились из очереди в разные стороны.
5. Зайти в метро и выйти на следующий день.
6. В метро беспрерывно читать новости и переписываться с близкими, чтобы убедиться, что все в безопасности.

День на третий я открыла переноску с младшим котом, чтобыв погладить и напоить, а он выпрыгнул и побежал в сторону тоннеля. Конечно, я его не догнала, он врезался в какую-то женщину, вылетел на рельсы и скрылся. Я попросила дежурную по станции провести меня в тоннель, но кота мы там не нашли.

Теперь наш распорядок разнообразили ночные дежурства возле тоннелей. Кот выходил ночью за оставленным ему кормом (рельсы были обесточены), а днем прятался в вентиляционной шахте. Так мы провели 8 дней. На восьмой день мы приманили его, и он сам дался в руки. Словами не передать, как мы были счастливы.

День на седьмой, может позже, когда появились первые сообщения об изнасилованиях женщин в Херсонской области, я поймала первую в жизни паническую атаку. Такое себе ощущение, не рекомендую. Тогда я еще не знала про Бучу и прочие города.

После того как нашли кота, мы вместе с друзьями выехали в Кременчуг. Тут относительно спокойно, мы здесь уже месяц, живем вшестером в трешке, плюс три кота. Стараюсь помогать чем могу, постоянно перевожу деньги, пытаюсь работать, хотя очень сложно.

Я выросла в Полтавской области, мой родной язык суржик, в Харькове я разговаривала на русском. Сейчас меня коробит от русского языка, но я не могу от него никуда деться. Поэтому решила хотя бы на нем не говорить.

Когда я думаю про Бучу, Гостомель, Ирпень, Херсон, Харьков, Мариуполь, Чернигов и другие города, я испытываю дикую ненависть к России. Я знаю, что есть хорошие люди, я даже не от всех отписалась в соцсетях, но, скорее всего, теперь я буду относиться к русским предвзято. Увидев фото из Бучи, я плакала несколько дней. А когда вижу, как на это реагируют россияне, меня это просто ужасает.

Если учесть, сколько Украина страдала из-за «братского народа» за всю ее историю, надежды, что со смертью пукина это все закончится, у меня нет. Снова и снова эта страна продолжает уничтожать мой народ, нашу богатую историю и культуру, мою Украину. Я искренне надеюсь скорее вернуться в Харьков, к нормальной жизни, хочу купить квартиру и не переживать каждый день, что эта злосчастная страна снова припрется на мою землю, снесет мой город и мое жилье, изнасилует меня или моих детей. Я просто хочу, чтобы моей стране дали жить спокойно. Разбирайтесь со своими проблемами, а мы со своими сами разберемся.

Спасибо тем, кто прочитал. Ни в коем случае не желаю вам пережить такое, я знаю, что в этом канале собрались образованные люди, которые понимают, что происходит, и это правда великолепно, что такие люди в этой стране есть».

#женщиныукраины