Как можно было стать агентом Владивостокского Охранного отделения? Либо по доброй воле, либо от полного отсутствия выбора в жизни.
Пример № 1. Никифор Семёнович Полуэктов он же «Северов». Агент Владивостокского Охранного отделения с декабря 1913 года. Освещал социал-демократов и настроения рабочих порта. Характеризовался как «интеллигентный, прекрасно разбирающийся в рабочем движении человек». На службу пошёл из идейных побуждений и монархических взглядов. Помогал раскрыть социалистические подпольные группы «Юная Россия» Даниила Позднякова и «Владивостокская инициативная группа марксистов» Константина Суханова, предотвратил германофобскую забастовку в порту, помогал изымать национал-сепаратистскую украинскую литературу. Считался очень полезным сотрудником.
Пример № 2. Анатолий Александрович Кайгародцев он же Андрей Васильевич Сикорский он же «Ольнем». Двоюродный брат Ивана Каляева — эсера, убившего дядю царя и московского генерал-губернатора Великого князя Сергия Александровича. За связь с эсерами был выслан из Петрограда в Нолинск Вятской губернии, откуда бежал во Владивосток, сменив имя. Был артистом в каких-то третьесортных труппах, перебивался публицистикой, а в итоге был пойман охранкой и после недолгих уговоров стал её агентом, дабы не менять ссылку на что-то менее приятное. Как журналист газеты «Приамурский край» освещал для владивостокской охранки дальневосточную прессу, как двоюродный брат легендарного «борца за свободу» имел связи среди эсеров и социал-демократов, освещая их для охранки.
В целом, таких агентов, — авантюристичных и патриотичных, — у Владивостокского Охранного отделения редко когда было более 10-12 человек, из которых примерно половина была постоянными агентами, дававшими жандармам сведения регулярно, а половина вспомогательными. Те сообщали что-то время от времени.
При этом агентов наружного наблюдения (филёров) у владивостокской охранки было от 10 до 15 (в худшем году — на рубеже 1907-1908, — вообще, четверо). А ещё по штату полагалось три офицерские должности (начальник отделения, его помощник и чиновник для поручений), но часто бывало так, что в реальности офицеров могло было два. В 1910-1911 годах ротмистр Хуциев вообще служил один. Тут, конечно, вспоминается бессмертный, наверное, уже тезис петербургского историка Б.Н. Миронова о России, как о недоуправляемой стране, где критически не хватало чиновников всех сортов и мастей. Сам Миронов посчитал, что в 1910 году на 1000 человек в России приходилось 3,9 на государственной и общественной службе. Ближе всего к России была Великобритания, где было 7,3, а дальше всего Франция с 17,6. Так что около 30 человек, работающих во Владивостокском Охранном отделении, это, скорее, норма, пусть и печальная. Для города с населением в 100-110 тысяч человек.
И ведь это работало. К 1913 году постановка политического сыска во Владивостоке и других крупных городах Приморской области считалась отличной. Проблемным считалось то, что, в принципе, сыском не охвачены сельские местности, где неизвестно что происходит. Здесь, конечно, жандармы сильно переоценивали степень революционной угрозы вдали от крупных городов, но, — парадоксально, — то, что революционное движение себя на селе никак не проявляло считалось не доказательством того, что его нет, а того, что оно очень хорошо законспирировано.
#Владивосток #Жандармы
Пример № 1. Никифор Семёнович Полуэктов он же «Северов». Агент Владивостокского Охранного отделения с декабря 1913 года. Освещал социал-демократов и настроения рабочих порта. Характеризовался как «интеллигентный, прекрасно разбирающийся в рабочем движении человек». На службу пошёл из идейных побуждений и монархических взглядов. Помогал раскрыть социалистические подпольные группы «Юная Россия» Даниила Позднякова и «Владивостокская инициативная группа марксистов» Константина Суханова, предотвратил германофобскую забастовку в порту, помогал изымать национал-сепаратистскую украинскую литературу. Считался очень полезным сотрудником.
Пример № 2. Анатолий Александрович Кайгародцев он же Андрей Васильевич Сикорский он же «Ольнем». Двоюродный брат Ивана Каляева — эсера, убившего дядю царя и московского генерал-губернатора Великого князя Сергия Александровича. За связь с эсерами был выслан из Петрограда в Нолинск Вятской губернии, откуда бежал во Владивосток, сменив имя. Был артистом в каких-то третьесортных труппах, перебивался публицистикой, а в итоге был пойман охранкой и после недолгих уговоров стал её агентом, дабы не менять ссылку на что-то менее приятное. Как журналист газеты «Приамурский край» освещал для владивостокской охранки дальневосточную прессу, как двоюродный брат легендарного «борца за свободу» имел связи среди эсеров и социал-демократов, освещая их для охранки.
В целом, таких агентов, — авантюристичных и патриотичных, — у Владивостокского Охранного отделения редко когда было более 10-12 человек, из которых примерно половина была постоянными агентами, дававшими жандармам сведения регулярно, а половина вспомогательными. Те сообщали что-то время от времени.
При этом агентов наружного наблюдения (филёров) у владивостокской охранки было от 10 до 15 (в худшем году — на рубеже 1907-1908, — вообще, четверо). А ещё по штату полагалось три офицерские должности (начальник отделения, его помощник и чиновник для поручений), но часто бывало так, что в реальности офицеров могло было два. В 1910-1911 годах ротмистр Хуциев вообще служил один. Тут, конечно, вспоминается бессмертный, наверное, уже тезис петербургского историка Б.Н. Миронова о России, как о недоуправляемой стране, где критически не хватало чиновников всех сортов и мастей. Сам Миронов посчитал, что в 1910 году на 1000 человек в России приходилось 3,9 на государственной и общественной службе. Ближе всего к России была Великобритания, где было 7,3, а дальше всего Франция с 17,6. Так что около 30 человек, работающих во Владивостокском Охранном отделении, это, скорее, норма, пусть и печальная. Для города с населением в 100-110 тысяч человек.
И ведь это работало. К 1913 году постановка политического сыска во Владивостоке и других крупных городах Приморской области считалась отличной. Проблемным считалось то, что, в принципе, сыском не охвачены сельские местности, где неизвестно что происходит. Здесь, конечно, жандармы сильно переоценивали степень революционной угрозы вдали от крупных городов, но, — парадоксально, — то, что революционное движение себя на селе никак не проявляло считалось не доказательством того, что его нет, а того, что оно очень хорошо законспирировано.
#Владивосток #Жандармы