Ponaehali

​​Ну, что.

Вторничный вечер как будто идеально подходит для рубрики «Опросы, которые мы заслужили».

После дурацкого вопроса про окрошку на кефире и квасе мне не давал покоя ещё один.

Вот и он: считаете ли вы пельмени перед тем, как сварить, или кидаете на глаз?

🥟 - каждый пельмень на счету!
🙈 - кидаю на глазок!

​​Мы с двоюродным братом Кириллом шли уже за второй пачкой кукурузных палочек на заправку, пока его мама, тётя Люба, сторожила на трассе два наших ведра с лисичками.

«Кирюх, а ты чё купишь, когда продадим?»

Вопрос этот я задавал, конечно, заранее зная ответ. На вырученные от грибного бизнеса средства мы купим по кассете: Кирюха — группы «Фактор-2» с лиричным хитом «Война, бесконечная стрельба над головой», а я, мистер меломан, сборник 50/50 — там чередовались русские песни с «иностранщиной». А на сдачу скинемся на «Красную плесень».

Кассеты продавались в кафе рядом с заправкой, а у деда был японский магнитофон. Чтобы заполучить заветную коробочку с яркой обложкой, мы с Кирюхой накануне вставали в пять утра и в сопровождении его мамы, моей доброй тёти Любы, шли в лес. Я лисичек не видел в упор, а у него была «чуйка» — он умел находить грибы даже там, где их и в помине быть не должно. А когда своё ведро наполнял, складывал в моё. Называл это «по-честному».

Потом нужно было перебрать грибы, аккуратно обрезать грязь, чтобы не срезать лишнего: мы всей семьёй садились за большой уличный стол и вооружались ножами. «Артур, полножки отчекрыжил, ну!».

На следующий день спозаранку отправлялись на трассу: несли заботливо укрытые мокрой марлей вёдра два километра пешком по глиняной дороге после дождя. И наступало ожидание, сравнимое с ожиданием нового года: нужно было стоять у ведра на трассе, гипнотизируя проезжающие автомобили. «Кирюх, москвичи едут! Может, остановятся?». Москвичи не останавливались — и за ними ещё тысяча машин тоже.

И вот, после второй съеденной пачки кукурузных палочек, случилось!

— Почём грибочки?
— А по двести ведро!

Заветные купюры получены — и мы с Кирюхой со всех ног бежим в кафе за кассетами. Чтобы до дыр заслушать их сначала на кассетном плеере CONGLI, а, когда сядут батарейки, на дедовом магнитофоне.

Чтобы через две недели, когда мы поедем на море пятью машинами, с гордостью передать кассеты бате. Вот, мол, и мой вклад в дорожные развлечения! И чтобы потом, конечно, жутко покраснеть, когда на Кирюхиной кассете «Фактор-2» на всю машину заиграет хит «Шалава-лава-лава-лава».

Чтобы летом 2020 года вновь найти эти кассеты и плеер CONGLI — и вместо первого трека услышать юные смешные голоса: «Всем привет! С вами радио «Малая Каменка» и его ведущие Кирилл и Артур. Передаём новости. Сегодня бабушка не отпускала нас купаться, потому что вода холодная. А мы набрали из пруда ведро и градусником померили, и тогда нас отпустили. Вечером идём на костёр печь картошку. Всем спасибо за внимание. Погода хорошая».

Спасибо диктофону в дедовом японском магнитофоне.
Спасибо Малой Каменке за то, что у меня было детство.
И даже группе «Фактор-2».

Вчера ехал в Москву по той самой трассе. А это кафе всё ещё там.

И, кажется, к его дверям бегут два десятилетних мальчишки, чтобы на первые вырученные деньги купить себе музыку.

Зачем ехать в Киржач?

А никуда бы не поехал, если бы не подписчица этого канала Наташа. Прислала фотографии – и я ноги в руки, чай в термос, бутерброды в фольгу – и погнал.

Вчера, когда ехали уже назад, стали с Лерой считать, в скольких городах России удалось побывать вместе.

24 насчитали.

Мой двадцать четвёртый – Киржач.

Бегал по берегу озера Крутое, смотрел, как на глади сосны да ели отражаются, а по-над озером туман тянется.

Прошёлся по самому длинному пешеходному мосту России. Он называется Типографский, потому что Киржачская Типография его построила пару лет назад. А причина очень человечная: чтобы сотрудники типографии могли на работу ходить, не описывая трёхкилометрового крюка вокруг речки.

Вспомнил, что самым живым в мире становлюсь, когда еду. Когда смотрю на воду и иду вдоль берега неспешно. Когда ем бутерброды с колбасой, распаковывая их из пакетика на багажнике. Когда запиваю их крепким и уже чуть тёплым чаем из термоса.

И когда возвращаюсь назад.
А Лера такая: «Артурыч, давай посчитаем, сколько городов в нашей копилке».

И ты складываешь туда двадцать четвертый, потрясающе красивый Киржач.

Практически путешественник, почти трэвэл-блогер, определённо бутербродолюб.

А ещё Лера видео наснимала:

​​Оказывается, благодаря вот этому вот каналу у меня теперь есть ещё один праздник: Лере на карту пришло 200 рублей от Виктора Сергеевича П. с пометкой «С днём блогера!».

Я не готовился, поэтому праздновать буду подручными средствами. Открою припасённую банку кваса «Очаковский» да с потайной полки достану припрятанный арахис с васаби для ядрёности.

Если честно, хочется вам что-нибудь позитивное написать, доброе, но мне грустно.
Тревожно, неспокойно, нерадостно. Хожу кислый который день и улыбаюсь через силу.
Причину пока выясняю – но, наверное, карантин утомил.
Ну ничего, крепимся.

Авось, квас поправит.

​​Ко мне лето всегда приходит одинаково.

Окрошкой – на квасе, конечно.
Клубникой с Преображенского рынка.
Песней, которая станет главным летним хитом.
Утренним перекуром на балконе, отсутствием сна в 3:30 – надо же, уже рассвет.

А вчера окончательно началось: я стал судорожно пересматривать все любимые ролики про путешествия в Крым на авто.

Это со стороны может показаться, что я просто сижу, вперившись в экран.
На самом деле я лечу по волнам на каком-нибудь надувном банане, пью крымское Каберне с сыром Чечил на галечном пляже. Уже ночь, и к берегу подходит теплоход Петр Чайковский: с него сходят нарядные люди, вернувшиеся с морской экскурсии «Ялта, Ласточкино гнездо, Гурзуф».

Вокруг шумят прибрежные кафе, откуда-то доносится живой вокал.

Утром я проснусь пораньше, встречу рассвет и побегу за чебуреком «3в1» в палаточку на углу. Это когда мясо, сыр и помидор.

Потом обязательно надую Лерин круг с лебедем, потащу её на пляж – и издалека уже буду выглядывать, не штормит ли.

И если штормит немножко, побегу, как дикий: «Пошли, скорее, на волнах кататься будем!».

На пляже обязательно куплю трубочку со сгущёнкой, следом за которой будет летать рой ос, варёную кукурузу с солью – и бесспорно поведусь на звонкое «Самосы, горячие крымские самосы!» (кстати, если когда-то от кого-то услышите эту фразу, бегите за этим человеком и непременно требуйте два самоса, не меньше).

А вечером поеду гулять по вечерней Алуште, куплю Лере здоровенный шар на набережной и пройду за пять минут зеркальный лабиринт, чтобы было, чем гордиться после отпуска.

Продегустирую обязательно весь шашлык, который попадётся на глаза, зачем-то обязательно куплю футболку с дурацкой надписью про отпуск – и снова стану самым счастливым в мире.

Ну, почти самым.
Вот точно самым-самым в аквапарке стану.

А пока я не осмеливаюсь выгнать голубиную семью с птенцами со своего балкона и тихонько курю рядом с ними (а внутри себя, конечно, я смотрю на море, а не на Преображенское кладбище).

Лето, мой читатель!
Беги перебирать футболки и шорты, включай песню «Что такое лето» Отпетых мошенников, налопайся черешни и беги гулять!

Пусть теплее станет не только снаружи, но и где-то внутри.

Мценский рынок, 1998 год.

Я выпрашиваю у мамы пластмассового китайского робота. На асфальте продавец расстелил шерстяное одеяло — а на нём тьма этих роботов, один ярче другого. Мама сначала, конечно, скажет, что робот дорогой и на него нет денег, но потом всё равно купит, потому что я канючу и тяну её за руку в сторону этих озябших на январском морозе пластмассовых героев.

Мы выйдем с рынка: в моих руках огромный робот, в мамином кошельке деньги, которых ей так и не хватило на новые зимние сапоги.

Деревня Малая Каменка.
Мне 10 — я купаюсь в пруду, что через дорогу от бабушкиного дома. Учусь нырять без носа и стоять под водой на руках — и уже оттуда слышу гул родительской машины. Приехали! Тащу тяжёлый пакет со сладостями, которые мы обязательно сначала спрячем с братом в тайник из ко-робки, а потом сбежим ночью на солнцекараул к соседским ребятам — и там раздербаним все наши гастрономические богатства: и трубочки со сгущёнкой, и конфеты «Маска», и жвачки со вкладышами: «Пацаны, у вас какие попались?».

Мне 12.
У меня в гостях сосед Олег — и мы целыми днями напролёт играем в мортал комбат и ищем комбинации для крутых ударов.
В чатах на народ.ру мы познакомились с какими-то начинающими музыкантами из Румынии и оттачиваем навыки общения на английском. Они скидывают мне на почту трек с названием «Raisa» — мы с Олегом смеёмся: «Чудная какая-то песня».

Мне 15.
Я пишу сочинение на тему «Абсолютная свобода» по поэме Пушкина «Цыганы» и прихожу к выводу, что никакой абсолютной свободы не существует. После урока я побегу в нашу «камору». Забираюсь в подвал, конечно, озираясь — спалят камору, закроют. Иду туда, чтобы «без палева» курить синий бонд и пить пиво из огромной бутылки 2,5. Я взрослый, конечно — пора уже, знаете ли.


Мне 27.
Я пробираюсь на машине в деревню Малая Каменка по глиняной дороге после дождя, хана подвеске. Я глушу двигатель на берегу пруда — и смотрю на любимый дом. Его почти не видно за борщевиком.
Стою минут пять — и уезжаю.
Пытаюсь понять только, зачем приезжал, если больно.

Если и иду на рынок, то на Преображенский, что у дома — за мясом. У мамы я прошу только одного: вечером мерить давление и звонить мне, чтобы сказать, как дела.

«Камора» давно закрыта на замок, да и что за удовольствие сидеть в сыром подвале с одной мигающей лампой? На диване, притащенном с помойки — с бутылкой пива, невозможно невкусного.

Только однажды вечером я приеду домой к Олегу в Железнодорожный, чтобы выпить чего покрепче. И мы зачем-то вспомним этих пацанов-музыкантов из Румынии: «Вот интересно, как у них сейчас дела». Найдём в моей почте название того трека — и поймём, что потом они стали исполнителями той самой песни про «о малэй мандала» (что бы это ни значило), которая играла на всех российских пляжах в 2010 году. И включим её, и будем танцевать натурально как два идиота.

«Нам бы вернуться».
Спасибо этому замечательному треку Кати Яшниковой за память о том, что детство всегда в нас живо. В танцах под Fly Project, в открученных колёсиках велосипеда, в доме, что в Малой Каменке. В первой сигарете синего бонда, выкуренной в каморе.

В людях, которые всё ещё рядом.

https://youtu.be/um3jpU4L3Hw

​​Мой читатель, у меня созрел повод для дискуссии.

В 2013 году вышел документальный фильм Лены Погребижской «Мама, я убью тебя».
Если коротко: он рассказывал историю Колычёвского интерната для детей с умственной отсталостью.

Я увидел его в 2016 или даже 2017 году, когда результатом этого фильма уже стала большая реформа, призванная изменить систему в корне. Так, например, на момент выхода фильма было очевидно, что многие дети в интернате имеют диагноз «умственная отсталость» по какой-то досадной ошибке взрослых, а наказание за плохое поведение «в психушку и укол аминазина в пятки» — это не ошибка даже, а катастрофа.

Реформа прошла, Колычёвский интернат (и ещё много подобных заведений) закрыли, а детей раздали в приёмные семьи и опекунам.

Я даже брал интервью у одного из героев фильма, Лёхи. Так меня зацепила эта работа. Писал тогда так:

«История о Колычёвской специальной школе-интернате повергла в шок: абсолютно здоровые с виду дети с диагнозом «олигофрения в степени дебильности». Дети, лишённые права на среднее образование. Дети, которым по окончании школы доступно две специальности: маляр и швея. Дети, которых в наказание за плохое поведение отправляют в психиатрическую больницу. Если провинился и там – колят в пятки аминазин, чтобы не мог ходить. И взрослые, которые говорят: «Они не такие, как мы».

И вот недавно вышло ещё два фильма Лены, повествующих о том, что случилось после фильма. О том, как фильм попал к Чулпан Хаматовой, а потом к Ольге Голодец, заместителю председателя правительства. О том, как сложилась жизнь этих детей (спойлер — хорошего мало).

И о том, как сейчас работает система детских казённых учреждений (спойлер — практически так же, как раньше).

Лена делает однозначный вывод: детских домов существовать не должно.

Я долго размышлял: вспоминал, как после этой реформы закрывался мценский детский дом.

Так сложилось, что я был знаком с одной из его сотрудниц: она рассказывала, что детей толпой разбирают в опекунские семьи, человек по пять. Чаще всего — в деревню. Семья получает опекунские, а дети помогают работать на огородах и вести хозяйство. Ну вот прямо так и говорила: «Батрачат и побираются». Часто после совершеннолетия эти дети уезжают жить в квартиру, полученную от государства, и больше к своим опекунам не возвращаются никогда.

Сегодня на подумать — все три фильма Лены.

Фильм первый: https://youtu.be/Uu03J1svd-c

Фильм второй: https://youtu.be/HEZhD4UC7yM

Фильм третий: https://youtu.be/RVewtkNQ8pA


И главный вопрос:
должны ли существовать детские дома в России?
Какой должна быть реформа, чтобы ребёнок, оставшийся без попечения родителей, не просто сдавал свою квартиру после совершеннолетия, а начал, например, мечтать о карьере инженера-конструктора/лучшего в городе товароведа/иллюстратора, да кого угодно — и начал к ней двигаться?

👨‍👩‍👦 – детских домов быть не должно, только семья
👫 – детских домов быть не должно, но и семьям опекунов доверять страшно
❤️ – детские дома нужны, но нужно менять подход к воспитанию в казённых учреждениях
🏡 – ничего менять не нужно, детские дома должны остаться такими, как сейчас
🙅‍♂ – другое

​​У бати на участке зацвела черешня.
Он научился пользоваться смартфоном и камерой, и раз в несколько дней присылает мне видео.
Говорит, вот, мол, растёт твоя черешня. Приедете с Лерой, будете есть!

Бабуля отправила нам почтой свою дубовую скалку и пистолетик для пельменей.
Написала на листе рецепт — и тоже отправила.
Пока готовили, позвонила трижды: уточнить, написала ли она про перец, про молоко в фарш и получается ли тесто.

Так получилось, что уже несколько месяцев я не могу попасть домой. За это время я успел дважды подежурить у приёмного покоя, когда Леру дважды увозили врачи скорой, научился сам чистить кухонную плиту (а до этого умел только чинить) и один раз получил укус от кролика Семёна, потому что он не привык, что я его кормлю.

В первый же день Лериной госпитализации позвонила бабушка: «Так, мы с дедом собираемся к вам. Когда выезжать? Сколько денег брать? Как нам пропуск выписать?».

Дед, перенёсший два инсульта и онкологию, натурально натягивал уже рубашку (оставил две, остальные после увольнения из-за инсульта выкинул, чтобы не напоминали). Родители впервые прокладывали маршрут на батином навигаторе, которым он с момента покупки не пользовался — во Мценске ни к чему. Отговорил, конечно.

Но я, мой читатель, кажется понял, зачем это всё.
Зачем однажды появился этот блог, зачем я изо дня в день что-то писал, пытаясь сам себя понять.

Мне 27 — почти 28.
Мне звонит моя 68-летняя бабушка и говорит, что собирается приехать в карантинную Москву, чтобы помочь. И в этот момент я, взрослый уже человек, чувствую себя самым сильным в мире.

И если есть что-то дороже этой дубовой скалки, пистолетика для пельменей и видео от бати с цветущей черешней — то только знание, что они здоровы и счастливы.

Бабушку отговорил, Лера выздоровела и снова сама кормит Семёна, а я вооружён и очень опасен.

Репост из: Ponaehali

Год назад можно было есть традиционный шашлык, приехать к близким, обнять бабулю, посмотреть новые книги деда и первую монету в коллекции, пропахнуть костром и полчаса выбирать пиво в холодильнике «Пятёрочки» по акции.

Сейчас из приятного у меня соловьи на балконе, вкусный воздух после грозы и абсолютно детское ожидание большого и любимого праздника.

С наступающим Днём победы, мой читатель! Мирного неба, яркого солнца и счастья в глазах близких!

​​Сначала думал написать что-то злободневное, как положено: пошутить про гречку — или, наоборот, похвастать, что у меня вот её полно, поделиться подборкой книг для тех, кто самоизолировался, посоветовать мыть руки 20 секунд, но у тебя, мой читатель, наверняка, этого в достатке.

Поэтому вот тебе история про моего дедушку Колю. Николая Николаевича.

Мой дедушка Коля, уходя в армию, дразнил подружку своей сестры Люду «писклёй»: маленькая, мол, да с больно тонким голосом. А когда вернулся из армии через три года украл мою бабушку Люду буквально из ЗАГСа. Недавно сыграли золотую свадьбу.

Мой дедушка Коля засыпал на кухне, склонив голову на стол, под песни Высоцкого, танцевал со мной и бабулей под Кадышеву, расписывался в моём дневнике за полученные по математике двойки. Делал мне из спичечного коробка и круглой картонки циферблат – и учил понимать по стрелочным часам.

Читал историческую прозу запоем – и ставил книги ровно в рядок, стирая с них пыль, как с драгоценностей. Ходил в бассейн и для этого дела имел целый комплект шлёпанец, катался с горки с друзьями каждый Новый год, а каждую субботу собирал с ковров мокрой тряпочкой шерсть любимой персидской кошки Алиски, которую бабуля за эту шерсть страшно не любила.

Собирал мне майских жуков и складывал в спичечный коробок, когда шёл с работы, учил меня мастерить скамейки на даче, страшно боялся водить – и, бывало, разворачивал свой белую «семёрку» по двадцать минут под чуткое бабулино «Коля, сдай назад маленько!».

Как-то дед попал в аварию, а потом схватил инсульт. Парализовало челюсть – и он стал плохо-плохо говорить. Психовал, ненавидел эти чёртовы тёртые яблоки и каши, кричал на бабушку, чего раньше никогда не случалось, выкинул все свои рабочие костюмы и галстуки. Продал машину. И, оказывается, это было так давно – что я сейчас пишу, и не могу вспомнить дедушкин голос, пока он был здоровым.

Только книгам дедушка Коля оставался верным все эти годы: протирал их от пыли, выравнивал в линию, а иногда переставлял, потому что «вот эти поновее – их нужно вперёд!». А потом, каждый раз, когда я стал заходить, говорил: «Это всё тебе. Я помру – всё тебе».

Оказывается, дедуля заболел. Страшной болячкой из трёх букв. Я ненавидел, когда он говорил: «Это всё тебе. Я помру – всё тебе», я ненавидел эти книги, смотрящие на меня своими разноцветными переплётами. Со школьных лет у меня залежался «Князь серебряный» из дедушкиной коллекции. Нашёл, принёс – и поставил на его полку. А дедушка за своё: «А чего принёс? Всё равно всё твоё!».

Вчера дедушке пришли анализы: он здоров. Он больше не болеет.
А я очень вовремя, кажется, получил рассылку с промо-кодом от книжного.

Чуть злободневного всё-таки будет: мой читатель, я принял решение не навещать пока Мценск и родных, хотя я дышу и живу этим городом и этими людьми. И я рекомендую тебе тоже принять такое решение: несмотря на то, что вся эта инфошумиха пока только в Москве, а моя бабуля по телефону только злится, что «не купишь в магазине макарон да соли» и не хочет, чтобы мама приносила им продукты.

Но, кажется, тебе и мне есть, кого беречь.

----

Мой читатель, если тебе нравятся мои тексты, ты можешь поддержать их автора (то есть меня, получается). А я искренне стараюсь почаще писать.

У меня есть Сберкарта, куда можно отправить любую сумму (это карта моей жены Леры):
4276 3801 8961 3123

Вот по этой ссылке с любой карты: https://money.yandex.ru/to/410017213127468/200

А ещё у меня есть книга, её можно купить: https://ridero.ru/books/ya_nikogda_ne_ve_vernus

Фото: Дмитрий Марков