Дмитрий Конаныхин 🇷🇺

По команде старпома Халецкого краснофлотцы плыли к далёкому крымскому берегу, который серой полоской виднелся сквозь сырую дымку, висевшую над сизо-зелёными, безразличными, зыбкими волнами Чёрного моря.

К Добровскому подплыли Коля Стеценко, лейтенантик-электрик, и Костик Петров – из рулевых.

…Они дружили с мореходки, вместе пришли на «Бурный» – первый эсминец новейшей, «седьмой» серии, на счастливую «семёрку», ходили на ходовые, потом несколько раз стояли в ремонтах – «Бурный» тяжело проходил испытания.

Добровский был среди них самый младший, он приписал себе два года, лишь бы поступить в мореходку. Как ни странно, ему это удалось; поговаривали, что начальник училища специально вызывал начальника медкомиссии, не поверив анкете по физподготовке Добровского – среднего роста, стриженный под бокс курсант не производил внешне никакого впечатления, но крутился на перекладине, как белка, бросал двухпудовые гири, а когда плавал, то выбрасывал себя по пояс из воды, а бегал… Никто так не бегал, как Вася Добровский.

Коля Стеценко был из Краматорска, угловатый, чернявый парень, из комсомольского призыва, балагур, забияка, отличный пловец, но сейчас «Колька-паяльник» еле-еле загребал, хрипел и кашлял, – он был сильно контужен, нахлебался солёной воды, и если бы не Костик, то давно уже не смотрел бы на дальний крымский берег и не терпел судорожистую стылость волн. Костик держал его за ворот кителя, пытаясь выгребать ногами, загребая раненой правой рукой – из кисти, прошитой острым осколком, пузырилась розовая вода.

«После службы в храме весь народ валом валит на улицу: Невский проспект, Большая и Малая Морские, все улицы, которые обычно пустынны – все заполнено народом. Невероятная толпа мужиков, мелких торговцев, служащих, женщин, мужчин, детей, движется, как поток. Люди толкаются, обнимаются, обмениваются крашеными яйцами с причудливыми узорами. «Христос Воскресе!», - кричит прохожий и бросается на шею своему соседу, и тот, обнимая его, отвечает: «Воистину Воскресе!» Все были как в бреду. Мгновения спустя кабаки были переполнены, и водка лилась рекой. Как на всех православных торжествах, бурное и умильное пьянство наложило печать на народное благочестие».