«Я не знаю, какое у меня будущее». Группа Palace придумана, чтобы вам было плохо и хорошо одновременно
Последние недели на повторе слушаю песню «Heaven Up There» британского трио Palace. Семь минут слез. Вокалист Лео Уиндхем, чей голос как в той песне Земфиры «улетает в небо», поет о нестабильности, неуверенности и непонимании — а дальше-то что. И есть ли рай, если ад точно существует. Песня медленно раскачивается — тянется перевернутая гитарная партия, шуршат ударные, глухо стучит бас — как будто близится рассвет и мир чуть-чуть притих, а потом оп — и тебя оглушает лучистым вокалом и гитарным ливнем. Будто с неба передали привет. У меня похожие чувства были, скажем, при прослушивании первого альбома Coldplay или последних трех песен «OK Computer». Я люблю злоупотреблять эпитетом «пронзительная», но тут он прям очень подходит.
Впрочем, я немного наврал — я слушаю вообще все, что есть у группы Palace, но конкретно альбом «Life After» и вправду особо часто. Palace — это такой новый извод пост-бритпопа, в котором проскакивает и Джефф Бакли, и соул, и американский фолк типа Fleet Foxes. Вот, к примеру, песня «Face In The Crowd» с все того же «Life After» под нежную акустику поется: вернись, я не хочу вдруг увидеть твое лицо в толпе, или «Bones», печальный вальс под осторожные ударные, где поется: я пройду ад ради тебя. Palace умудряются проговаривать такие вроде бы пошлости с дремучей серьезностью — и не выглядеть глупо. Такое удавалось только пост-бритпопу. Ну, или The Cure в лучшие годы. Но Palace хороши еще и тем, что они не ограничиваются вальсированием под дорогой сердцу дневник. Palace — это музыка ранимая — и сама делающая больно. Как будто тебя кто-то за ручку отвел в красивый-красивый лес и довел до слез простотой и красотой окружающего мира. Palace — это музыка сомневающаяся.
Заглавная песня «Life After» — почти «Fix You» Coldplay: тоже обращение к близкому человеку, который потерял близкого. Только с напоминанием: кого бы ты не потерял, он/она все равно будет смотреть откуда-то сверху. Четко? Да. Но спето с такой не то чтобы неуверенностью — чрезмерной надеждой. Так ты пытаешься убедить кого-то, что все будет хорошо, хотя сам понимаешь: может и не быть. Собственно, закрывает альбом та самая «Heaven Up There», где все тот же лирический герой Уиндхема неожиданно оступается и говорит: не, а вдруг
там ничего нет. Ад есть, а наверху пусто.
Ох, не знаю, не знаю. Мне иногда кажется, ад не внизу. А наверху и вправду пусто. Наверное, поэтому «Heaven Up There» слушать особенно горько. Но я включаю ее еще раз. И еще раз. И еще раз. А какое будущее, черт знает.
Есть два клипа: сюжетный про отпевание своей старой жизни и
бессюжетный про тихое детство на краю света. Вот я второй люблю больше — от него ощущения как от приятных воспоминаний о временах, когда тебе самому хватало времени на все. В том числе, чтобы просто почаще улыбаться.