Русский research

В дискуссиях об образовании всегда возникает вопрос выбора между массовостью и элитарностью. Учить всех хорошо или сортировать и вкладываться только в лучших? Тут есть и другая, менее очевидная грань: хотим ли мы учить ребёнка по-максимуму насильно, если интереса нет ни у него лично, ни привитого каким-то образом родителями?

Ясно, что давать первокласснику выбор учиться или не учиться — это нонсенс, у него не сформирована регуляция, он выберет бить палкой крапиву. Но и держать в вузе студентов, которые ничего не хотят и демонстративно пользуются невозможностью их отчислить — нонсенс не меньший. Где-то тут должна пройти граница. В мягком виде — в старших классах, в университете — в более жёстком варианте. Имеют право попробовать все, но останется далеко не каждый.

Или, иначе, до какого уровня мы хотим учить насильно, если человек этого не хочет? Об этом же речь идёт, когда говорят, что половина класса в школе сидит просто так.

Я понимаю, что во время урока каждый может расслабиться, отвлечься, плюнуть бумажкой, прогулять каждый может. Речь о принципиальном понимании, зачем этот процесс и нужен ли он

Первопричина — это три копейки зарплаты и бесправие учителя. Никак не ЕГЭ
(с) комментарий из чата

Когда в канале выходит пост о средней школе, обсуждение ЕГЭ становится неминуемым. Что характерно, сам экзамен в фольклоре постепенно приобретает черты городской легенды, становится чем-то наподобие советского пломбира. Поэтому выскажу несколько популярных и непопулярных тезисов.

Если кратко, я не считаю ЕГЭ идеальным способом проверки знаний, но на данный момент адекватных альтернатив не вижу. Впрочем, неидеален и любой другой экзамен, кроме, быть может, многодневного собеседования с абсолютно непредвзятой комиссией.

Итак, искать корень проблем российской школы в форме итогового экзамена — это лишь удобное заблуждение. В конце концов, любой экзамен есть только инструмент контроля знаний. А вот огульная критика ЕГЭ, кстати, очень эффективна для получения максимального хайпа и общественного одобрения. Просто посмотрите, с какой регулярностью шарманку ЕГЭ заводят депутаты Госдумы: ведь это политически безопасно, поскольку отвлекает внимание от куда более болезненных тем.

На мой взгляд, образ ужасного ЕГЭ возник из-за нескольких факторов. Прежде всего, к периоду активного внедрения Единого экзамена в 2004-2009 годах подошла волна почти двукратного (!) демографического спада 1986-1991 годов. Конкурсы в вузы в среднем снижались год от года, сложилось расхожее мнение о тупеющих якобы от ЕГЭ детях.

Во-вторых, при введении ЕГЭ было наломано немало дров (как содержательно, так и технически) — в результате, например, закрепился пресловутый образ угадайки, хотя в экзамене уже лет десять отсутствуют тестовые задания, то есть задания с выбором ответа из списка. Не меньшей ошибкой лично я считаю театр безопасности и контроля, возведённый до абсурда. Он усилил и без того мощный экзаменационный стресс до предела и дополнил негативный образ. Впрочем, до введения ЕГЭ экзаменационный стресс, конечно, тоже существовал, но был у всех разным (разные школы, разные приёмные комиссии); теперь же он стал общим и доступным для рефлексии.

Наконец, к моменту внедрения ЕГЭ школы стали активно терять кадры, а на входе заработал двойной отрицательный отбор. Если в окружающей экономике что-то менялось, появлялись более привлекательные рабочие места, то в школах не менялось ничего. В школы пошли преимущественно худшие выпускники педвузов, у сильных выпускников мотивации идти в школу не появилось, опытные учителя постепенно выходили на пенсию. В результате начало формироваться справедливое общественное мнение, что в школах стали хуже учить, "не давать знаний", просто натаскивать и т.п. И снова с обвинениями в адрес ЕГЭ.

Таким образом, сложился целый ряд негативных факторов, для которых ЕГЭ является не причиной, а скорее исторической декорацией. Но массовое сознание соединило их причинно-следственной связью.

Ну и напоследок. Главным действующим лицом в школе является учитель. Хороший учитель, особенно при нормальной нагрузке, сумеет и научить решать задачи для ЕГЭ, и объяснить предмет, и заинтересовать. И катастрофа заключается не в дрессировке детей или слепой угадайке, а в том, что сегодняшний учитель и сам сдаст ЕГЭ по своему предмету примерно на тройку, не говоря уже о каком-то натаскивании детей. А более талантливый учитель в школу просто никогда не придёт из-за нищенской зарплаты, бесправности в отношениях с учениками и руководством, а также, как следствие, весьма токсичной атмосферы в коллективе.

Собственно, эмоциональные рассуждения о губительном западном ЕГЭ замечательно переключают внимание общественности с этих неприятных фактов.